Название: Сладкие сны
Автор: aya_me
Команда: Zombie Powder
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Айзен/Гин
Количество слов: 818
читать дальше
Гин спал. Ему снилась зима в Руконгае и следы босых ног Рангику на снегу. Даже странно: следы снились постоянно, а Рангику — нет. Не снилась.
Ему снилось, как он подбирал с замершей земли гнилую хурму. У нее был сладкий, чуть вяжущий вкус.
Ему снились развалившиеся хижины, изъеденные термитами балки под дырявой крышей, от которой пахло гнилым тростником.
Заходил Айзен, приносил документы, Кира оставлял на столе чай, еще кто-то забегал спросить о делах, а Гин продолжал спать в кресле, наклонившись над столом и уткнувшись лицом в локти.
За окном падал первый снег.
Лейтенант принес печку, поставил поближе к столу, укрыл плечи капитана ватным одеялом. Закутал в другое одеяло заледеневшие ноги. Забрал остывший чай, поставил на край стола поднос с плошкой горячего риса и чашку с бульоном. От бульона шел пар. Рядом на тарелке лежали печеные сладости.
Лениво дрогнули ресницы, но Гин не открыл глаза.
За тонкой стенкой было слышно, как в соседнем кабинете Кира возится с документами, собирает отчетность. Выговаривает кому-то, не поднимая голоса. Робко гремит тушечницей. Кира считал, что капитан заснул нарочно. Завтра сдавать отчет, а отчет, между прочим, не готов. Но это было не так. Частично не так. Он просто не хотел просыпаться.
Он жил в кошмаре, и сон был для него спасением. Он спал, потому что ему не снился Айзен. И Сейрейтей. И шинигами, превращенные в пустых. И пустые, превращенные в шинигами. Ему снились горы в уходящих в небо кипарисах, дикая малина по берегу ледяных горных ручьев, хурма и апельсины, жар от костра в лесу, заливные рисовые поля и пыль дороги. Он снова был голоден и свободен.
— Ты спишь сладко, как ребенок, — Айзен пришел ночью, тайно, как всегда. Он провел рукой по белым прядям. Гин настороженно открыл один глаз и снова закрыл, когда убедился, что сегодня никуда не поведут. Айзен был не при параде. — Совесть не мучает?
"У меня нет совести", — мысленно ответил Гин.
— Это хорошо, — продолжил Айзен. — Ты все решил для себя. Это хорошо, — повторил он. — Сомнения не дают уснуть.
"Вам не спится, Айзен-тайчо?.." — ответная мысль была полна яда.
— Ты такой же, как я, — вдруг сказал Айзен. — В детстве меня мучили кошмары. Сейчас — нет.
"Расскажите-ка про банкай, раз мы начали откровенничать".
Гин зевнул и отвернулся от Айзена.
За окном на веранде горели фонари. Свеча, оставленная Кирой, погасла.
Заботливый лейтенант.
Аж тошно. Навязался в няньки капитану. Считает это своей прямой обязанностью или просто добрый — а может, все сразу. Добрый и глупый. Гин никому не позволял заботиться о себе: ни тогда, ни сейчас. Он знал, что не вернет этот долг. Айзен понял интуитивно, что не нужно, поэтому — никогда. Даже когда Гин был ребенком, не позволял себе жалости.
Пожалуй, он прав. Тут они похожи.
Айзен потянул его за плечо, отнимая от стола и усаживая прямо. Гин, не открывая глаз, откинулся на спинку кресла, но в следующий миг глаза распахнулись сами, и он протестующе мотнул головой.
Айзен наклонился и поцеловал его, нырнув языком в рот.
Нет.
Рука опустилась на рукоять Шинсо. Вот это новости! Вот это развитие событий! Взгляд Гина из-под прищура не сулил ничего хорошего. Айзен смотрел с холодной улыбкой.
— Станете распускать руки, убью, — сообщил Гин. В ответ к горлу приставили короткий нож. Айзен был без зампакуто, но это не значило, что... Это же старый добрый Айзен-тайчо, а значит, в рукаве всегда имелся нож и колода тузов.
— Скажешь мне "нет" — использую Хогьёку на тебе здесь же, — ответил Айзен.
Гин расплылся в улыбке:
— Нет и еще тысячу раз "нет". Простите, тайчо, но на это я не подписывался, — он крепче сжал Шинсо.
— И в этом мы тоже похожи, — невнятно произнес Айзен. — Неудивительно, что...
"Захотелось поиграть?"
Гин молча ждал, что он решит.
— Прости. Ты не досмотрел сон, — нож куда-то исчез: то ли иллюзия, то ли ловкость рук; и Айзен отошел к двери. — Спокойной ночи. И я подожду, — по губам прошлась улыбка, — тысяча второго раза.
Он ушел, а Гин еще минут пять сидел прямо, прислушиваясь к любому шороху, пробуя на вкус рейацу, куда только мог дотянуться, и не отнимая руки от Шинсо. Облизнул пересохшие губы. Сплюнул.
Сон больше не шел, связных мыслей тоже не было. Рассмеяться бы и забыть. Возможно, он так и сделает. Но что это было? Всегда есть вариант, что Айзен таким образом проверял его — и Гин в очередной раз прошел проверку. Но с Айзеном один единственный вариант никогда не работал, а о других думать было тошно. Одно ясно, яснее некуда — когда наступит решающий час, Айзен не ударит первым. Подождет, что сделает Гин. А значит, у Гина есть преимущество в один шаг.
Если принять в расчет свойства зампакуто — два шага. Для нападения хватит, а вот чтобы уйти от ответного удара — недостаточно.
"Ты знал об этом с самого начала".
О да, несомненно.
А вот теперь можно и поспать.
Название: Signori di notte *
Автор: ДайСё
Команда: Bleashrooms
Пейринг: Гин/Кира
Предупреждение: ООС, наверное. Яой невысокого рейтинга, но если бы не непредвиденные обстоятельства... короче, не дали им, не дали!
Количество слов: 1180
читать дальше
По крыше третьего отряда колотил дождь. Дождь был серый, мелкий и противный, в лучших традициях осени. Дождь явно тоже хотел внутрь, в тепло, но его не пускали.
Кира Изуру сидел за отчётами и думал, что в такую промозглую погоду надо бы затопить камин. Но камина по Уставу не полагалось, и в голову Киры закрадывалось кощунственное сомнение в продуманности Устава.
- Бр-р-р! – сёдзи хлопнули, и в отряд ворвался мокрый, но почему-то радостный Гин. – Изуру, эту погоду необходимо срочно запретить!
- Запрещайте, тайчо, я не против, - кивнул Кира, откладывая последний лист. Отчёты наконец закончились. Его ждало долгое сидение в отряде и сон под нескончаемую дробь дождя. Грустно.
- Изуру, собирайся, - Гин решительно взял со стойки меч. – Нам миссия в Генсей.
- Опять одиночная, тайчо?
- Угу, в каком-то гайдзинском городе прорыв намечается. Пошли?
«Не хочу мокнуть», - мрачно подумал Кира. Но послушно поднялся.
Две подрагивающие фигуры пробежали по Сейрейтею, прячась под крышами от навязчивых капель. Мгновение – и они исчезли в Дангае. Здесь хотя бы не было мокро. А когда вышли…
Уже закатывающееся солнце с лихой радостью бросалось лучами, спеша наделить ими всех, кто ещё не согрелся за долгий средиземноморский день. Незнакомые слова парили над камнями и водой, как-то очень органично смешиваясь с солнечным светом и весёлым ветром, пляшущим над головами прохожих. Те смеялись, говорили о чём-то, шли куда-то и совсем не обращали внимания на двух остолбенелых шинигами.
- Солнце… - растерянно сказал Кира. Солнце лихо пробежало по его шеврону, запустив зайчика в глаз Гину, как бы подтверждая: да, я такое!
- Море… - так же недоумённо ответил Гин. Вода в канале плеснула особенно сильно, забрызгав край хаори.
- Как же тут сражаться-то? – в отчаянии спросил Кира. – Тут же так красиво!
- Осторожно, - хмыкнул Гин.
Город был трудным полем боя не только потому, что был красивым. В нём везде была вода. Вместо улиц – длинные полосы воды, кое-где красно-багряной от отблесков солнца. Где и были обычные улицы – там они узенькие, два человека не разойдутся. Какое-то время оглушённые впечатлениями шинигами просто шатались по городу, пытаясь смести в кучку разбредающиеся мысли. Те явно решили устроить маленькую экскурсию.
Бой пришлось принимать на крыше какого-то здания, а точнее – над крышей, прямо в воздухе. Кира настоял – ему очень не хотелось хоть как-то причинять вред такому сногсшибательному городу. Пустые его стремления не разделяли, и сражение было трудным. Драться пришлось до темноты, которая, впрочем, тоже оказалась с сюрпризом – солнце закатилось почти мгновенно, и к условиям полной темноты нужно было приспосабливаться быстро. Однако Кирины стремления увенчались успехом: ни один пустой так и не задел крышу здания.
- Хорошая тут ночь, - задумчиво сказал Гин. Он стоял у самого края крыши и смотрел на замерший город. Кира сидел позади и затягивал повязку на руке. – Тихая и странная.
- Да, необычная, - согласился Кира, справившись наконец с бинтом.
- Изуру. Наше задание-то мы, конечно, выполнили… но ты случайно не хочешь перестраховаться?
- Тайчо?
- Смотри, как много здесь заброшенных зданий. Там вполне могут быть пустые. Очень даже могут быть.
- Тайчо, вы пользуетесь тем, что я не могу определить, есть ли они там, - с упрёком произнёс Кира. – У этого города слишком странная реяцу. Немножко Сейрейтей напоминает.
- Поэтому надо проверить самим!
- Долго, тайчо. Да и перемещаться по этим каналам неудобно.
- Изуру, давай сопрём гондолу!
- Тайчо!! Это нехорошо! А что такое гондола?
- Это вон те чёрные лодки. Смотри, сколько их, и все сейчас никому не нужны. Мы ненадолго. Позаимствуем, а потом вернём. Для их же безопасности!
- Тайчо, а если увидят? Гондола-то – физическое тело.
- Так это же ещё лучше! – воодушевился Гин. – Решено, тырим гондолу. Вот эту, она самая чёрная и зловещая.
- Хорошо, тайчо, как скажете. Э-э-э, тайчо… а она не перевернётся, если в неё так запрыгивать?
- Не-а, я осторожненько. Ага, вот этим, кажется, управляют…
- Тайчо, вы правите в стену!!
- Да успокойся, Изуру. Я тренируюсь. Видишь же, я ещё даже канат не отвязал. Ладно, вот теперь можно и поплыть.
Ночной город словно бы притих в ожидании. Узкая чёрная лодка бесшумно скользила по воде. Гин остановился на миг и скинул хаори на дно гондолы.
- Тайчо?
- И ты шеврон сними. Отсвечивает.
- Но зачем, тайчо?
- Похоже, что большая часть жителей этого города сможет нас увидеть. А две тёмные тени – это гораздо зловещее, чем одна белая и одна чёрная со светящимся пятнышком.
- Слушаюсь, тайчо.
Ночной ветер тихо-тихо шелестел прядями волос, еле слышно плескала вода. Город странно пах: тепло и мягко, водорослями и тухлой рыбой, что ли? Гин не знал.
- Изуру. Повернись ко мне спиной.
- Но зачем, тайчо?
- Так ты будешь смотреть вперёд. И я буду смотреть вперёд. И мы оба не будем знать, что у нас за спиной.
- Тайчо, но это же опасно!
- Да, Изуру. Но здесь так правильно. Разве ты сам не чувствуешь?
- Я не знаю, тайчо…
Кире казалось, что ночь тихо ворочается у него за спиной, разворачивает мощные бесшумные кольца щупалец. Что вот сейчас… сейчас… Но время шло, и тревога медленно ослабевала, устраиваясь на самом дне сознания.
- Вот сейчас… сейчас… сейчас, Изуру, я тебя поцелую.
- Тайчо!
- Если ты и сейчас будешь говорить, что неприлично, не подобает и могут увидеть рядовые, я решу, что ты нагло отмазываешься.
- Тайчо, а если нападут?
- Они решат, что нас можно будет легко съесть. А мы их всех обманем. И не станем терять осторожность. Они нападут в надежде – а мы ка-ак защитимся! Это называется – ловля на живца.
- Гондола потеряет управление.
- А я её на большую воду выведу. Тут есть какой-то крупный канал.
- Э-э-э… тайчо, эта лодка очень узкая и неудобная.
- Изуру, когда это кому мешало целоваться?
- Я, тайчо, вас знаю. В прошлый раз вы тоже начинали с поцелуев. А что потом?
- А что потом? Всё потом хорошо было.
- Хорошо. Но лодку мы так перевернём.
- А мы осторожно. И я уже выправил в большой канал. Так что не брыкайся, Изуру!
Ветер налетел легко, почти неощутимо – чтобы не мешать гостям – но не мог удержаться от соблазна перепутать жёлтые и серебристые пряди. Впрочем, в темноте они были просто разных серых оттенков. Ветер одобрительно свистнул и, мазнув одного из гостей по щеке, понёсся дальше – вдруг ещё кто целуется этой ночью в гондоле на Большом Канале? Нельзя же такое пропустить.
- Тайчо, - Кира гигантским усилием воли упёрся ладонями в грудь Гина, отодвинул чуть дальше. – По-моему, мы уже не на большой воде.
- И впрямь, - Гин удивлённо огляделся. – Когда мы успели заплыть в какой-то проток? И где это мы? Мы ж тут, вроде бы, не были.
- И почему наша лодка движется, хотя вы ей не правите… - напряженно произнёс Кира.
- Шинпуем отсюда, быстро! – сказал Гин.
Город тихо, с сожалением вздохнул рябью каналов. А он так старался. Вёл гостей самым лучшим маршрутом, куда никакие туристы не допускались. А они почему-то сбежали. Ничего, они вернутся. Город знал, что необычные гости успели почти полюбить его – а значит, обязательно вернутся.
Город слегка пошевелился, плеснув волной на набережную. А завтра пойдут слухи о том, что Властители Ночи вышли на улицы. Старые страхи, старые легенды… Хорошо.
Примечание: Signori di notte – Властители Ночи, ночная стража Венеции… или ее же неведомая и могущественная нежить.
Название: Недозволенные речи
Автор оригинала: incandescens
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/5245272/1/improper_speech
Переводчик: answeraquestion
Команда: Грибы-Шинигами
Персонажи: Кучики Рукия, Кучики Бьякуя, Абараи Ренджи
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Количество слов: 1167
читать дальше
– Я позвал тебя сюда, чтобы обсудить один деликатный вопрос, – господин старший брат налил ей еще немного чая.
Рукия была близка к панике. Какой из множества ее проступков выплыл на свет божий? Тот случай с капитаном Укитаке и маслом для полировки меча? Или ее седзе-манга? Или те платья в стиле готик-лоли, что она заказывала у Ишиды-младшего?
– Да, господин мой старший брат, – пробормотала она, стараясь не дрожать слишком уж явно.
– Это касается... отношений, – продолжил он.
Нет. Речь никак не могла идти о ее отношениях с Ичиго. Она била его по голове достаточно часто, чтобы унять подозрения даже у самого упертого и твердолобого приверженца традиционной морали.
Стоп. Или он сговорился о браке для нее?
– Да, господин мой старший брат, – с трудом сдерживаясь, чтобы не заскулить, выговорила Рукия.
– Мне нужен твой совет, – холодно произнес господин старший брат, пристально вглядываясь в неведомые дали за ее правым плечом. – Это касается Абараи Ренджи.
Мировоззрение Рукии внезапно перевернулось с ног на голову. Она-то искренне считала, что господин старший брат точно знает, как обходиться с Ренджи, а именно: бить по голове, когда тот сделает глупость, и давать конфетку, если сделает что-нибудь умное. Она всегда так поступала, и все шло отлично. Конфеты еще ни разу не понадобились.
– Он не понимает намеков, – сказал господин старший брат с ноткой раздражения в голосе. – Я уже не единожды пытался, но он не реагирует на них. Рукия, вы с ним близки – то есть, твои отношения с ним находятся на другом уровне, нежели мои. Может, он еще не вполне оправился от ран, полученных во время вторжения риока? Кстати, он головой тогда ни обо что не ударялся?
Рукия нахмурилась.
– Господин мой старший брат, может ли ваша неразумная сестра спросить, что за намеки вы имеете в виду, поскольку она, кажется, никак не возьмет в толк, о чем вы говорите?
– Особенные намеки, – пояснил господин старший брат. – Хотя я льщу себе надеждой, что воспользовался всеми уместными, вежливыми и утонченными способами, дабы сделать их как можно более ясными. Но мне не хотелось бы смутить Ренджи употреблением того стиля и тона, что привычен ему в силу не слишком удачного происхождения.
– А, – Рукия отхлебнула чаю, судорожно пытаясь сообразить, что ей на это ответить, а главное – как. – Не могла бы ваша неразумная младшая сестра своими глазами взглянуть на пример такого особенного намека? Она ведь, как вам известно, абсолютно неопытна в подобных вещах.
– Разумеется, неопытна, – согласился господин старший брат таким тоном, что становилось ясно – он никогда не слышал о «Ты-Хорошенькая-Девчонка-Рукия-И-Вот-Какую-Лапшу-Мужики-Будут-Вешать-Тебе-На-Уши-Чтоб-Забраться-Под-Юбку» уроках Шибы Кайена, или о продвинутом курсе «А-Вот-Что-Нужно-Делать-Если-Ты-Не-Против» от его жены. Он достал из-за спины довольно увесистую папку-скоросшиватель.
Брови Рукии поползли вверх.
– Это оригиналы? – спросила она.
– Разумеется, нет, – ответил господин старший брат. – Это копии, которые сохранил мой секретарь – в рамках стандартной процедуры делопроизводства. О которой ты, – он чуть заметно нахмурился, – должна быть прекрасно осведомлена.
Рукия тоже сдвинула брови, пытаясь выразить лицом приличествующую моменту скорбь о несовершенстве мира, открыла папку и принялась читать.
Пауза, нарушаемая лишь шорохом страниц, длилась и длилась.
Наконец Рукия сказала:
– Господин мой старший брат, ваш стиль изложения настолько классический и утонченный, насколько вообще можно ожидать от человека, подобного вам.
Господин старший брат в ответ лишь приподнял бровь, поощряя дальнейшие комментарии.
– Но, – продолжила она, – мне кажется, что изящество и плавность вашего слога сбили Ренджи с толку, поскольку ни одно из этих качеств ему не присуще. К примеру, вот здесь, – она поднесла один из листков поближе к глазам, – вы пишете о желании «вторгнуться в сокровищницу твоих глаз, где в сверкающем обсидиане отражается струящийся багрянец волос» , или вот здесь – «обнимать шпиль храма твоего вожделения, пока ты бурным высвобождением не отзовешься на пылкую страсть моей искренней души». Полагаю, можно смело утверждать, что все эти прекрасные слова пропали втуне.
Господин старший брат пренебрежительно посмотрел на нее:
– Эти выражения взяты из древнейшего поэтического канона. Ничто не могло бы быть более уместным.
– Да, господин мой старший брат, – покорно согласилась Рукия, – но вот что касается этого пассажа, когда вы пишете «каждый час без тебя будет вечностью, каждая вечность – эпохой и каждая эпоха – кальпой, пока ты снова не окажешься в горячем и жаждущем кольце моих рук, и не уймешь жар моего тела нежной лаской своего неискушенного языка, изливаясь на шелк простыней», то у меня возникают подозрения, что Ренджи просто был не в силах постичь всю красоту и гармоничность вашего красноречия.
– Разумеется, – неожиданно устало произнес господин старший брат. – Он осведомился, не шла ли речь о его опоздании на совещание.
– Ясно, – Рукия отложила папку. – Позволено ли будет вашей неразумной младшей сестре высказать одно предположение?
Господин старший брат махнул рукой:
– Именно за этим я и пригласил тебя.
– Вашей сестре кажется, что у вас есть два пути решения, господин мой старший брат, – она сложила руки подобающе случаю. – Первый – это научить Ренджи, в меру его сил, понимать метафоры и поэтические образы. Проблема в том, что на это, в лучшем случае, уйдет несколько лет.
– А второй?
Рукия скромно потупилась.
– Мне кажется, что если господин старший брат действительно желает довести свои намерения до сведения их объекта, то ему следует обнять мускулистые плечи Ренджи и раздеть его, обнажая мраморно-белую кожу его гибкого тела и вычурные узоры татуировок на ней, затем прижаться губами к его губам и ворваться языком в его рот, крепко сжимая его в объятиях и всячески лаская, запустить пальцы в струящиеся рубиновые пряди, и, прижавшись бедрами к его бедрам...
Рукия почувствовала, что молчание по ту сторону чайного столика стало из буднично-гнетущего выразительно-гробовым.
– Разумеется, господин мой старший брат прекрасно понимает, – добавила она с легким и неубедительным смешком, – что все это – исключительно умозрительные предположения, и что ваша юная сестра абсолютно невинна в подобных вопросах. Особенно если они касаются Абараи Ренджи.
– Тем лучше для нее, – пробормотал господин старший брат.
Рукия сидела, не поднимая глаз. Так было гораздо безопаснее.
Господин старший брат поразмыслил и наконец пришел к какому-то решению.
– Благодарю за совет, Рукия. Я ценю твои неловкие, но искренние попытки помочь мне и вижу, что тобой движут только добрые намерения. Хотя твои представления о хорошей поэзии несомненно требуют совершенствования.
– Да, господин мой старший брат, – пробормотала Рукия, по-прежнему не рискуя взглянуть на него.
– Ты можешь идти, – повелительно произнес господин старший брат. – И по дороге, пожалуйста, пришли ко мне Ренджи. Он ждет во дворе.
– Да, господин мой старший брат, – Рукия сорвалась с места и выбежала в двери так быстро, словно он гнался за ней, потрясая еще одной папкой с любовными письмами.
***
Ренджи, разумеется, обретался во дворе и пытался изобразить лицом доселе невиданные высоты и глубины скуки.
– Пс-с-ст, Рукия, – прошептал он, как только дверь за ней закрылась. – Чего от меня надо капитану Кучики?
Рукия оценивающе оглядела его. Потом встала на цыпочки, развязала тесьму, удерживающую волосы – они водопадом рассыпались по плечам – и быстрым движением распахнула пошире вырез косоде.
– Эй! – Ренджи шлепнул ее по рукам. – Ты это зачем?
– Капитан Кучики желает видеть тебя, – проворчала она. – Причем срочно. Ты же хочешь показать ему, что очень торопился, правда?
– Ну... – заколебался Ренджи. – Обычно он требует, чтобы я выглядел опрятно.
– Доверься мне, – настояла Рукия. – Ты должен со всех ног бежать к нему, пасть ниц и спросить, что тебе сделать для него. Понял?
– Понял, – растерянно ответил Ренджи.
– Отлично, – она распахнула двери, втолкнула Ренджи внутрь и захлопнула за ним створку.
И ушла.
Кажется, это был подходящее время, чтобы ближайшие несколько часов демонстративно находиться где-нибудь в другом месте.
Название: Подарок с секретом
Автор: Inserta
Команда: А зомби зомби зомби
Рейтинг: pg-13 за псевдояойность
Пейринг: Ренджи/Бьякуя, НМП
Жанр: общий
Дисклаймер: Хлорка принадлежит Кубо
Количество слов: 1248 слов
читать дальше
Седьмой офицер шестого отряда Амаеда Хикару, которого, впрочем, все называли просто Хи-кун, считал себя очень несчастным шинигами и был склонен обвинять в своих страданиях весь белый свет в целом и любимое командование в частности. Он сидел за кипой бумаг, которую оставил ему в наследство ушедший в командировку на грунт лейтенант, и вполголоса – громче нельзя, а то вдруг капитан услышит, и тогда уж несдобровать, – ругал виновников поочередно. Больше всего доставалось, конечно, лейтенанту, кинувшему отряд в самое трудное время. Чуть меньше капитану. А уж совсем немного брани отводилось несправедливому миру. Ругань звучала все громче, а бумаг, вопреки стараниям Хи-куна, почему-то меньше не становилось. И тогда седьмой офицер шестого отряда понял – так дальше дело не пойдет.
...Но как часто бывает, здравая мысль осталась лишь мыслью, Хи-кун вздохнул, отложил очередную бумажку в медленно растущую стопку сделанного, помянул имена капитана и лейтенанта в контексте с меносами и чуть не подпрыгнул до потолка от неожиданности, услышав за спиной голос своего товарища, который с каким-то непонятным сомнением уведомил:
– Капитан всех собирает на плацу... Что-то случилось, видимо. Хи-кун, бросай эту макулатуру.
– Ага, сейчас, – кисло пробурчал себе под нос несчастный шинигами, но все же встал из-за низенького столика, присел пару раз, разминая затекшие ноги, и, припоминая пословицу «кого помянешь...», отправился удовлетворить свое вполне объяснимое любопытство: ради чего решил собрать их всех Кучики Бьякуя.
На плацу, под палящим не по сезону солнцем разморенные шинигами наблюдали за чистым – слишком чистым – без облачка небом в ожидании, когда ж из прохлады своего кабинета выйдет капитан. Хи-кун занял свое место в строю, глянул на слепящее небесное светило, моргнул, сгоняя с век навязчивое темное пятно, и опустил взгляд на таби, мельком отмечая, что они немного запылились. Непорядок.
Появился Кучики, при виде которого в полном капитанском обмундировании всем стало еще жарче. Капитан, казалось, вообще не страдал от жары, но Хи-кун, стоявший ближе всех – почти напротив Кучики, привычно не заметил, что на лбу у того выступили бисеринки пота.
– Отряд, – поприветствовал собравшихся капитан и сразу приступил к делу: – План межотрядных тренировок утвержден и висит в приемной. Прошу ознакомиться с ним до начала мероприятий.
– Есть!
– Отмечу, что на этой неделе, – продолжил Кучики, – пройдет генеральная уборка казарм. Четвертый отряд предложил свою посильную помощь. Эта вся информация, которую должен был сообщить вам лейтенант...
Хи-кун мог бы поклясться, что капитан хотел добавить что-то не слишком лестное в адрес Абараи, но сдержал столь неблагородный порыв. Хикару вполне его понимал.
– И последнее: седьмого офицера, – Хи-кун вздрогнул, – прошу зайти после построения ко мне в кабинет. Есть ли какие-то жалобы либо пожелания у остальных? – не дожидаясь ответа, Кучики скомандовал вольно.
На ковер к начальству ходили, конечно, без священного трепета, но и без должного восторга. Ибо каждый раз никто не знал, чего от капитана ждать. Ну разве что иногда Абараи не слишком уверенно махал рукой и говорил: «А чем он может удивить? Чем можно – уже удивил».
Хи-кун встал чуть ближе к двери, чем полагалось, вздохнул и вытянулся по струнке, когда Кучики появился в кабинете.
– Офицер Амаеда, вы приготовили бумаги?
– К вечеру будут готовы, капитан.
Хикару очень надеялся, что это прозвучало не так уныло, как могло бы быть: ведь знал же, что капитану нужны эти списки.
– Хорошо, – вопреки ожиданию, Кучики не стал требовать их прямо сейчас. – Можете отложить их до завтра, сегодня мне нужно, чтобы вы втроем отправились в патруль. Знаете магазин Гинджиро Широгане?
«Магазинчик очков Серебряного дракона» знал каждый в отряде, кто хоть раз, да говорил с лейтенантом Абараи. А с хозяином магазинчика был лично знаком каждый второй. Но не по причине того, что Ренджи очень любил расхваливать ассортимент, а остальные – любоваться этим самым ассортиментом, а потому что хозяин магазинчика был бывшим лейтенантом шестого отряда. Амаеда Хикару прослужил с Гинджиро плечом к плечу с самой Академии и мог сказать, что не просто знает магазин, его ассортимент, но и имеет там солидную скидку, о которой никто особо не знал, а сам Хи-кун не пользовался – нужды в очках не было.
– Да, капитан, – ответил Амаеда.
– Загляните туда, заберите заказ. Оплата по факту. Деньги вам выдам.
С большим трудом Хи-кун умудрился сохранить бесстрастное выражение лица и не спросить, а почему именно он и вообще – правильно ли он расслышал капитана. Вместо этого он кивнул и, спохватившись, уже вслух ответил:
– Да, капитан.
– Я считаю, – зачем-то добавил Кучики, – что если есть возможность сэкономить, то эту возможность надо использовать. Я рассчитываю на вас, офицер Амаеда.
Заказом оказалась массивная коробка, украшенная бантом. Гин-кун, ухмыляясь, вытащил ее из-под прилавка.
– Значит, Кучики сам не пожелал забрать. Видеть, что ли, не хочет?
Хи-кун был вообще удивлен тем фактом, что Кучики не только упомянул имя своего бывшего лейтенанта, покинувшего и так не слишком стройные ряды Готея 13, но и заказал очки в этом магазине. Но делиться с другом своими размышлениями Хи-кун не спешил. А еще он так и не мог понять, зачем все это капитану.
– Не знаю, – пожал плечами Амаеда. – Был бы Абараи, наверное, он бы его послал, а так меня зачем-то. Про скидку выведал, поди.
– Нет, Абараи бы он не послал, – ухмылка Гинджиро стала еще шире, будто он что-то знал. – Кучики, конечно, жесток, но не так же!
– Это еще почему? – удивился Хикару.
– Я уверен, что в таком случае подарок не достиг бы своей цели. Какой смысл в подарке, если его забирает тот, кто его получает?
– С чего ты решил, что это для Абараи?
Владелец магазинчика пожал плечами. Любовно погладил ладонью поверхность коробки.
– Тут мои самые лучшие очки. Мой преемник каждый месяц ходил ко мне любоваться на них, красавцев. На другие тоже, но с этих глаз не сводил. А Кучики взял и купил. Не для себя же? Я вот за ним склонности к очкам не помню.
Хи-кун боязливо огляделся – вдруг кто компрометирующий и капитана, и лейтенанта разговор услышит. В магазинчике, кроме Амаеды и владельца, никого не было.
– День рождения у Абараи-куна не скоро.
– Есть другие даты, – небрежно заметил Широгане. – Годовщины, например. Ладно, тащи красавцев капитану. А Абараи… Абараи еще каталог передай, – он вытащил из-под прилавка цветастую брошюрку.
***
Несмотря на то что Амаеде Хикару дали возможность сделать порученную ему работу на следующий день, седьмой офицер шестого отряда был ответственным шинигами, и поэтому, сразу как вернулся из магазина, он отчитался перед капитаном, оставил тому коробку с очками и отправился к себе – доделывать нужные бумаги.
Закончил он далеко за полночь, припомнив и капитану, и лейтенанту все, что мог вспомнить. И друга своего, Гинджиро, помянул: нечего всякое про руководство рассказывать, от чего у порядочных шинигами мысли не слишком порядочные появляются, от работы отвлекают.
Отчаянно зевая, он с наслаждением потянулся до хруста костей, собрал бумаги в стопку – сейчас она казалась не такой уж и большой – и решил, что раз уж сделал, то можно занести в кабинет Кучики и прямо сейчас. И с утра времени лишнего не потратит: окажется капитан у своего стола, увидит нужные бумаги и останется доволен. Теоретически.
В кабинете капитана горел свет. Хи-кун немножко замедлил шаг, вслушался в стрекот цикад, оперся на перила. Его охватила какая-то неожиданная робость перед Кучики, мешавшая ему просто зайти, оставить бумаги и со спокойной совестью отправиться в казармы спать – товарищи боевые, поди, уже десятый сон видят. Офицер Амаеда набрал полную грудь воздуха, выдохнул, собираясь с силами, собрался уже постучать и церемонно опуститься на колени, как требовали традиции, но его рука застыла в считанных сантиметрах от двери.
В кабинете капитан оказался не один. Из Генсея вернулся лейтенант, который в данный момент сдавленным, будто что-то ему мешало, голосом что-то говорил – слов было почти не разобрать.
Одно Амаеде Хикару сообразил: разговор был приватным, а иначе зачем же Абараи благодарить капитана за столь приятный подарок и называть Кучики по имени?
Хи-кун еще немного постоял, вслушиваясь, а потом, перехватив поудобнее стопку бумаг, чтоб те не разлетелись, отправился в казармы. На его лице цвела такая же ухмылка, как у его друга давеча днем.
Автор: aya_me
Команда: Zombie Powder
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Айзен/Гин
Количество слов: 818
читать дальше
Гин спал. Ему снилась зима в Руконгае и следы босых ног Рангику на снегу. Даже странно: следы снились постоянно, а Рангику — нет. Не снилась.
Ему снилось, как он подбирал с замершей земли гнилую хурму. У нее был сладкий, чуть вяжущий вкус.
Ему снились развалившиеся хижины, изъеденные термитами балки под дырявой крышей, от которой пахло гнилым тростником.
Заходил Айзен, приносил документы, Кира оставлял на столе чай, еще кто-то забегал спросить о делах, а Гин продолжал спать в кресле, наклонившись над столом и уткнувшись лицом в локти.
За окном падал первый снег.
Лейтенант принес печку, поставил поближе к столу, укрыл плечи капитана ватным одеялом. Закутал в другое одеяло заледеневшие ноги. Забрал остывший чай, поставил на край стола поднос с плошкой горячего риса и чашку с бульоном. От бульона шел пар. Рядом на тарелке лежали печеные сладости.
Лениво дрогнули ресницы, но Гин не открыл глаза.
За тонкой стенкой было слышно, как в соседнем кабинете Кира возится с документами, собирает отчетность. Выговаривает кому-то, не поднимая голоса. Робко гремит тушечницей. Кира считал, что капитан заснул нарочно. Завтра сдавать отчет, а отчет, между прочим, не готов. Но это было не так. Частично не так. Он просто не хотел просыпаться.
Он жил в кошмаре, и сон был для него спасением. Он спал, потому что ему не снился Айзен. И Сейрейтей. И шинигами, превращенные в пустых. И пустые, превращенные в шинигами. Ему снились горы в уходящих в небо кипарисах, дикая малина по берегу ледяных горных ручьев, хурма и апельсины, жар от костра в лесу, заливные рисовые поля и пыль дороги. Он снова был голоден и свободен.
— Ты спишь сладко, как ребенок, — Айзен пришел ночью, тайно, как всегда. Он провел рукой по белым прядям. Гин настороженно открыл один глаз и снова закрыл, когда убедился, что сегодня никуда не поведут. Айзен был не при параде. — Совесть не мучает?
"У меня нет совести", — мысленно ответил Гин.
— Это хорошо, — продолжил Айзен. — Ты все решил для себя. Это хорошо, — повторил он. — Сомнения не дают уснуть.
"Вам не спится, Айзен-тайчо?.." — ответная мысль была полна яда.
— Ты такой же, как я, — вдруг сказал Айзен. — В детстве меня мучили кошмары. Сейчас — нет.
"Расскажите-ка про банкай, раз мы начали откровенничать".
Гин зевнул и отвернулся от Айзена.
За окном на веранде горели фонари. Свеча, оставленная Кирой, погасла.
Заботливый лейтенант.
Аж тошно. Навязался в няньки капитану. Считает это своей прямой обязанностью или просто добрый — а может, все сразу. Добрый и глупый. Гин никому не позволял заботиться о себе: ни тогда, ни сейчас. Он знал, что не вернет этот долг. Айзен понял интуитивно, что не нужно, поэтому — никогда. Даже когда Гин был ребенком, не позволял себе жалости.
Пожалуй, он прав. Тут они похожи.
Айзен потянул его за плечо, отнимая от стола и усаживая прямо. Гин, не открывая глаз, откинулся на спинку кресла, но в следующий миг глаза распахнулись сами, и он протестующе мотнул головой.
Айзен наклонился и поцеловал его, нырнув языком в рот.
Нет.
Рука опустилась на рукоять Шинсо. Вот это новости! Вот это развитие событий! Взгляд Гина из-под прищура не сулил ничего хорошего. Айзен смотрел с холодной улыбкой.
— Станете распускать руки, убью, — сообщил Гин. В ответ к горлу приставили короткий нож. Айзен был без зампакуто, но это не значило, что... Это же старый добрый Айзен-тайчо, а значит, в рукаве всегда имелся нож и колода тузов.
— Скажешь мне "нет" — использую Хогьёку на тебе здесь же, — ответил Айзен.
Гин расплылся в улыбке:
— Нет и еще тысячу раз "нет". Простите, тайчо, но на это я не подписывался, — он крепче сжал Шинсо.
— И в этом мы тоже похожи, — невнятно произнес Айзен. — Неудивительно, что...
"Захотелось поиграть?"
Гин молча ждал, что он решит.
— Прости. Ты не досмотрел сон, — нож куда-то исчез: то ли иллюзия, то ли ловкость рук; и Айзен отошел к двери. — Спокойной ночи. И я подожду, — по губам прошлась улыбка, — тысяча второго раза.
Он ушел, а Гин еще минут пять сидел прямо, прислушиваясь к любому шороху, пробуя на вкус рейацу, куда только мог дотянуться, и не отнимая руки от Шинсо. Облизнул пересохшие губы. Сплюнул.
Сон больше не шел, связных мыслей тоже не было. Рассмеяться бы и забыть. Возможно, он так и сделает. Но что это было? Всегда есть вариант, что Айзен таким образом проверял его — и Гин в очередной раз прошел проверку. Но с Айзеном один единственный вариант никогда не работал, а о других думать было тошно. Одно ясно, яснее некуда — когда наступит решающий час, Айзен не ударит первым. Подождет, что сделает Гин. А значит, у Гина есть преимущество в один шаг.
Если принять в расчет свойства зампакуто — два шага. Для нападения хватит, а вот чтобы уйти от ответного удара — недостаточно.
"Ты знал об этом с самого начала".
О да, несомненно.
А вот теперь можно и поспать.
Название: Signori di notte *
Автор: ДайСё
Команда: Bleashrooms
Пейринг: Гин/Кира
Предупреждение: ООС, наверное. Яой невысокого рейтинга, но если бы не непредвиденные обстоятельства... короче, не дали им, не дали!
Количество слов: 1180
читать дальше
По крыше третьего отряда колотил дождь. Дождь был серый, мелкий и противный, в лучших традициях осени. Дождь явно тоже хотел внутрь, в тепло, но его не пускали.
Кира Изуру сидел за отчётами и думал, что в такую промозглую погоду надо бы затопить камин. Но камина по Уставу не полагалось, и в голову Киры закрадывалось кощунственное сомнение в продуманности Устава.
- Бр-р-р! – сёдзи хлопнули, и в отряд ворвался мокрый, но почему-то радостный Гин. – Изуру, эту погоду необходимо срочно запретить!
- Запрещайте, тайчо, я не против, - кивнул Кира, откладывая последний лист. Отчёты наконец закончились. Его ждало долгое сидение в отряде и сон под нескончаемую дробь дождя. Грустно.
- Изуру, собирайся, - Гин решительно взял со стойки меч. – Нам миссия в Генсей.
- Опять одиночная, тайчо?
- Угу, в каком-то гайдзинском городе прорыв намечается. Пошли?
«Не хочу мокнуть», - мрачно подумал Кира. Но послушно поднялся.
Две подрагивающие фигуры пробежали по Сейрейтею, прячась под крышами от навязчивых капель. Мгновение – и они исчезли в Дангае. Здесь хотя бы не было мокро. А когда вышли…
Уже закатывающееся солнце с лихой радостью бросалось лучами, спеша наделить ими всех, кто ещё не согрелся за долгий средиземноморский день. Незнакомые слова парили над камнями и водой, как-то очень органично смешиваясь с солнечным светом и весёлым ветром, пляшущим над головами прохожих. Те смеялись, говорили о чём-то, шли куда-то и совсем не обращали внимания на двух остолбенелых шинигами.
- Солнце… - растерянно сказал Кира. Солнце лихо пробежало по его шеврону, запустив зайчика в глаз Гину, как бы подтверждая: да, я такое!
- Море… - так же недоумённо ответил Гин. Вода в канале плеснула особенно сильно, забрызгав край хаори.
- Как же тут сражаться-то? – в отчаянии спросил Кира. – Тут же так красиво!
- Осторожно, - хмыкнул Гин.
Город был трудным полем боя не только потому, что был красивым. В нём везде была вода. Вместо улиц – длинные полосы воды, кое-где красно-багряной от отблесков солнца. Где и были обычные улицы – там они узенькие, два человека не разойдутся. Какое-то время оглушённые впечатлениями шинигами просто шатались по городу, пытаясь смести в кучку разбредающиеся мысли. Те явно решили устроить маленькую экскурсию.
Бой пришлось принимать на крыше какого-то здания, а точнее – над крышей, прямо в воздухе. Кира настоял – ему очень не хотелось хоть как-то причинять вред такому сногсшибательному городу. Пустые его стремления не разделяли, и сражение было трудным. Драться пришлось до темноты, которая, впрочем, тоже оказалась с сюрпризом – солнце закатилось почти мгновенно, и к условиям полной темноты нужно было приспосабливаться быстро. Однако Кирины стремления увенчались успехом: ни один пустой так и не задел крышу здания.
- Хорошая тут ночь, - задумчиво сказал Гин. Он стоял у самого края крыши и смотрел на замерший город. Кира сидел позади и затягивал повязку на руке. – Тихая и странная.
- Да, необычная, - согласился Кира, справившись наконец с бинтом.
- Изуру. Наше задание-то мы, конечно, выполнили… но ты случайно не хочешь перестраховаться?
- Тайчо?
- Смотри, как много здесь заброшенных зданий. Там вполне могут быть пустые. Очень даже могут быть.
- Тайчо, вы пользуетесь тем, что я не могу определить, есть ли они там, - с упрёком произнёс Кира. – У этого города слишком странная реяцу. Немножко Сейрейтей напоминает.
- Поэтому надо проверить самим!
- Долго, тайчо. Да и перемещаться по этим каналам неудобно.
- Изуру, давай сопрём гондолу!
- Тайчо!! Это нехорошо! А что такое гондола?
- Это вон те чёрные лодки. Смотри, сколько их, и все сейчас никому не нужны. Мы ненадолго. Позаимствуем, а потом вернём. Для их же безопасности!
- Тайчо, а если увидят? Гондола-то – физическое тело.
- Так это же ещё лучше! – воодушевился Гин. – Решено, тырим гондолу. Вот эту, она самая чёрная и зловещая.
- Хорошо, тайчо, как скажете. Э-э-э, тайчо… а она не перевернётся, если в неё так запрыгивать?
- Не-а, я осторожненько. Ага, вот этим, кажется, управляют…
- Тайчо, вы правите в стену!!
- Да успокойся, Изуру. Я тренируюсь. Видишь же, я ещё даже канат не отвязал. Ладно, вот теперь можно и поплыть.
Ночной город словно бы притих в ожидании. Узкая чёрная лодка бесшумно скользила по воде. Гин остановился на миг и скинул хаори на дно гондолы.
- Тайчо?
- И ты шеврон сними. Отсвечивает.
- Но зачем, тайчо?
- Похоже, что большая часть жителей этого города сможет нас увидеть. А две тёмные тени – это гораздо зловещее, чем одна белая и одна чёрная со светящимся пятнышком.
- Слушаюсь, тайчо.
Ночной ветер тихо-тихо шелестел прядями волос, еле слышно плескала вода. Город странно пах: тепло и мягко, водорослями и тухлой рыбой, что ли? Гин не знал.
- Изуру. Повернись ко мне спиной.
- Но зачем, тайчо?
- Так ты будешь смотреть вперёд. И я буду смотреть вперёд. И мы оба не будем знать, что у нас за спиной.
- Тайчо, но это же опасно!
- Да, Изуру. Но здесь так правильно. Разве ты сам не чувствуешь?
- Я не знаю, тайчо…
Кире казалось, что ночь тихо ворочается у него за спиной, разворачивает мощные бесшумные кольца щупалец. Что вот сейчас… сейчас… Но время шло, и тревога медленно ослабевала, устраиваясь на самом дне сознания.
- Вот сейчас… сейчас… сейчас, Изуру, я тебя поцелую.
- Тайчо!
- Если ты и сейчас будешь говорить, что неприлично, не подобает и могут увидеть рядовые, я решу, что ты нагло отмазываешься.
- Тайчо, а если нападут?
- Они решат, что нас можно будет легко съесть. А мы их всех обманем. И не станем терять осторожность. Они нападут в надежде – а мы ка-ак защитимся! Это называется – ловля на живца.
- Гондола потеряет управление.
- А я её на большую воду выведу. Тут есть какой-то крупный канал.
- Э-э-э… тайчо, эта лодка очень узкая и неудобная.
- Изуру, когда это кому мешало целоваться?
- Я, тайчо, вас знаю. В прошлый раз вы тоже начинали с поцелуев. А что потом?
- А что потом? Всё потом хорошо было.
- Хорошо. Но лодку мы так перевернём.
- А мы осторожно. И я уже выправил в большой канал. Так что не брыкайся, Изуру!
Ветер налетел легко, почти неощутимо – чтобы не мешать гостям – но не мог удержаться от соблазна перепутать жёлтые и серебристые пряди. Впрочем, в темноте они были просто разных серых оттенков. Ветер одобрительно свистнул и, мазнув одного из гостей по щеке, понёсся дальше – вдруг ещё кто целуется этой ночью в гондоле на Большом Канале? Нельзя же такое пропустить.
- Тайчо, - Кира гигантским усилием воли упёрся ладонями в грудь Гина, отодвинул чуть дальше. – По-моему, мы уже не на большой воде.
- И впрямь, - Гин удивлённо огляделся. – Когда мы успели заплыть в какой-то проток? И где это мы? Мы ж тут, вроде бы, не были.
- И почему наша лодка движется, хотя вы ей не правите… - напряженно произнёс Кира.
- Шинпуем отсюда, быстро! – сказал Гин.
Город тихо, с сожалением вздохнул рябью каналов. А он так старался. Вёл гостей самым лучшим маршрутом, куда никакие туристы не допускались. А они почему-то сбежали. Ничего, они вернутся. Город знал, что необычные гости успели почти полюбить его – а значит, обязательно вернутся.
Город слегка пошевелился, плеснув волной на набережную. А завтра пойдут слухи о том, что Властители Ночи вышли на улицы. Старые страхи, старые легенды… Хорошо.
Примечание: Signori di notte – Властители Ночи, ночная стража Венеции… или ее же неведомая и могущественная нежить.
Название: Недозволенные речи
Автор оригинала: incandescens
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/5245272/1/improper_speech
Переводчик: answeraquestion
Команда: Грибы-Шинигами
Персонажи: Кучики Рукия, Кучики Бьякуя, Абараи Ренджи
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Количество слов: 1167
читать дальше
– Я позвал тебя сюда, чтобы обсудить один деликатный вопрос, – господин старший брат налил ей еще немного чая.
Рукия была близка к панике. Какой из множества ее проступков выплыл на свет божий? Тот случай с капитаном Укитаке и маслом для полировки меча? Или ее седзе-манга? Или те платья в стиле готик-лоли, что она заказывала у Ишиды-младшего?
– Да, господин мой старший брат, – пробормотала она, стараясь не дрожать слишком уж явно.
– Это касается... отношений, – продолжил он.
Нет. Речь никак не могла идти о ее отношениях с Ичиго. Она била его по голове достаточно часто, чтобы унять подозрения даже у самого упертого и твердолобого приверженца традиционной морали.
Стоп. Или он сговорился о браке для нее?
– Да, господин мой старший брат, – с трудом сдерживаясь, чтобы не заскулить, выговорила Рукия.
– Мне нужен твой совет, – холодно произнес господин старший брат, пристально вглядываясь в неведомые дали за ее правым плечом. – Это касается Абараи Ренджи.
Мировоззрение Рукии внезапно перевернулось с ног на голову. Она-то искренне считала, что господин старший брат точно знает, как обходиться с Ренджи, а именно: бить по голове, когда тот сделает глупость, и давать конфетку, если сделает что-нибудь умное. Она всегда так поступала, и все шло отлично. Конфеты еще ни разу не понадобились.
– Он не понимает намеков, – сказал господин старший брат с ноткой раздражения в голосе. – Я уже не единожды пытался, но он не реагирует на них. Рукия, вы с ним близки – то есть, твои отношения с ним находятся на другом уровне, нежели мои. Может, он еще не вполне оправился от ран, полученных во время вторжения риока? Кстати, он головой тогда ни обо что не ударялся?
Рукия нахмурилась.
– Господин мой старший брат, может ли ваша неразумная сестра спросить, что за намеки вы имеете в виду, поскольку она, кажется, никак не возьмет в толк, о чем вы говорите?
– Особенные намеки, – пояснил господин старший брат. – Хотя я льщу себе надеждой, что воспользовался всеми уместными, вежливыми и утонченными способами, дабы сделать их как можно более ясными. Но мне не хотелось бы смутить Ренджи употреблением того стиля и тона, что привычен ему в силу не слишком удачного происхождения.
– А, – Рукия отхлебнула чаю, судорожно пытаясь сообразить, что ей на это ответить, а главное – как. – Не могла бы ваша неразумная младшая сестра своими глазами взглянуть на пример такого особенного намека? Она ведь, как вам известно, абсолютно неопытна в подобных вещах.
– Разумеется, неопытна, – согласился господин старший брат таким тоном, что становилось ясно – он никогда не слышал о «Ты-Хорошенькая-Девчонка-Рукия-И-Вот-Какую-Лапшу-Мужики-Будут-Вешать-Тебе-На-Уши-Чтоб-Забраться-Под-Юбку» уроках Шибы Кайена, или о продвинутом курсе «А-Вот-Что-Нужно-Делать-Если-Ты-Не-Против» от его жены. Он достал из-за спины довольно увесистую папку-скоросшиватель.
Брови Рукии поползли вверх.
– Это оригиналы? – спросила она.
– Разумеется, нет, – ответил господин старший брат. – Это копии, которые сохранил мой секретарь – в рамках стандартной процедуры делопроизводства. О которой ты, – он чуть заметно нахмурился, – должна быть прекрасно осведомлена.
Рукия тоже сдвинула брови, пытаясь выразить лицом приличествующую моменту скорбь о несовершенстве мира, открыла папку и принялась читать.
Пауза, нарушаемая лишь шорохом страниц, длилась и длилась.
Наконец Рукия сказала:
– Господин мой старший брат, ваш стиль изложения настолько классический и утонченный, насколько вообще можно ожидать от человека, подобного вам.
Господин старший брат в ответ лишь приподнял бровь, поощряя дальнейшие комментарии.
– Но, – продолжила она, – мне кажется, что изящество и плавность вашего слога сбили Ренджи с толку, поскольку ни одно из этих качеств ему не присуще. К примеру, вот здесь, – она поднесла один из листков поближе к глазам, – вы пишете о желании «вторгнуться в сокровищницу твоих глаз, где в сверкающем обсидиане отражается струящийся багрянец волос» , или вот здесь – «обнимать шпиль храма твоего вожделения, пока ты бурным высвобождением не отзовешься на пылкую страсть моей искренней души». Полагаю, можно смело утверждать, что все эти прекрасные слова пропали втуне.
Господин старший брат пренебрежительно посмотрел на нее:
– Эти выражения взяты из древнейшего поэтического канона. Ничто не могло бы быть более уместным.
– Да, господин мой старший брат, – покорно согласилась Рукия, – но вот что касается этого пассажа, когда вы пишете «каждый час без тебя будет вечностью, каждая вечность – эпохой и каждая эпоха – кальпой, пока ты снова не окажешься в горячем и жаждущем кольце моих рук, и не уймешь жар моего тела нежной лаской своего неискушенного языка, изливаясь на шелк простыней», то у меня возникают подозрения, что Ренджи просто был не в силах постичь всю красоту и гармоничность вашего красноречия.
– Разумеется, – неожиданно устало произнес господин старший брат. – Он осведомился, не шла ли речь о его опоздании на совещание.
– Ясно, – Рукия отложила папку. – Позволено ли будет вашей неразумной младшей сестре высказать одно предположение?
Господин старший брат махнул рукой:
– Именно за этим я и пригласил тебя.
– Вашей сестре кажется, что у вас есть два пути решения, господин мой старший брат, – она сложила руки подобающе случаю. – Первый – это научить Ренджи, в меру его сил, понимать метафоры и поэтические образы. Проблема в том, что на это, в лучшем случае, уйдет несколько лет.
– А второй?
Рукия скромно потупилась.
– Мне кажется, что если господин старший брат действительно желает довести свои намерения до сведения их объекта, то ему следует обнять мускулистые плечи Ренджи и раздеть его, обнажая мраморно-белую кожу его гибкого тела и вычурные узоры татуировок на ней, затем прижаться губами к его губам и ворваться языком в его рот, крепко сжимая его в объятиях и всячески лаская, запустить пальцы в струящиеся рубиновые пряди, и, прижавшись бедрами к его бедрам...
Рукия почувствовала, что молчание по ту сторону чайного столика стало из буднично-гнетущего выразительно-гробовым.
– Разумеется, господин мой старший брат прекрасно понимает, – добавила она с легким и неубедительным смешком, – что все это – исключительно умозрительные предположения, и что ваша юная сестра абсолютно невинна в подобных вопросах. Особенно если они касаются Абараи Ренджи.
– Тем лучше для нее, – пробормотал господин старший брат.
Рукия сидела, не поднимая глаз. Так было гораздо безопаснее.
Господин старший брат поразмыслил и наконец пришел к какому-то решению.
– Благодарю за совет, Рукия. Я ценю твои неловкие, но искренние попытки помочь мне и вижу, что тобой движут только добрые намерения. Хотя твои представления о хорошей поэзии несомненно требуют совершенствования.
– Да, господин мой старший брат, – пробормотала Рукия, по-прежнему не рискуя взглянуть на него.
– Ты можешь идти, – повелительно произнес господин старший брат. – И по дороге, пожалуйста, пришли ко мне Ренджи. Он ждет во дворе.
– Да, господин мой старший брат, – Рукия сорвалась с места и выбежала в двери так быстро, словно он гнался за ней, потрясая еще одной папкой с любовными письмами.
***
Ренджи, разумеется, обретался во дворе и пытался изобразить лицом доселе невиданные высоты и глубины скуки.
– Пс-с-ст, Рукия, – прошептал он, как только дверь за ней закрылась. – Чего от меня надо капитану Кучики?
Рукия оценивающе оглядела его. Потом встала на цыпочки, развязала тесьму, удерживающую волосы – они водопадом рассыпались по плечам – и быстрым движением распахнула пошире вырез косоде.
– Эй! – Ренджи шлепнул ее по рукам. – Ты это зачем?
– Капитан Кучики желает видеть тебя, – проворчала она. – Причем срочно. Ты же хочешь показать ему, что очень торопился, правда?
– Ну... – заколебался Ренджи. – Обычно он требует, чтобы я выглядел опрятно.
– Доверься мне, – настояла Рукия. – Ты должен со всех ног бежать к нему, пасть ниц и спросить, что тебе сделать для него. Понял?
– Понял, – растерянно ответил Ренджи.
– Отлично, – она распахнула двери, втолкнула Ренджи внутрь и захлопнула за ним створку.
И ушла.
Кажется, это был подходящее время, чтобы ближайшие несколько часов демонстративно находиться где-нибудь в другом месте.
Название: Подарок с секретом
Автор: Inserta
Команда: А зомби зомби зомби
Рейтинг: pg-13 за псевдояойность
Пейринг: Ренджи/Бьякуя, НМП
Жанр: общий
Дисклаймер: Хлорка принадлежит Кубо
Количество слов: 1248 слов
читать дальше
Седьмой офицер шестого отряда Амаеда Хикару, которого, впрочем, все называли просто Хи-кун, считал себя очень несчастным шинигами и был склонен обвинять в своих страданиях весь белый свет в целом и любимое командование в частности. Он сидел за кипой бумаг, которую оставил ему в наследство ушедший в командировку на грунт лейтенант, и вполголоса – громче нельзя, а то вдруг капитан услышит, и тогда уж несдобровать, – ругал виновников поочередно. Больше всего доставалось, конечно, лейтенанту, кинувшему отряд в самое трудное время. Чуть меньше капитану. А уж совсем немного брани отводилось несправедливому миру. Ругань звучала все громче, а бумаг, вопреки стараниям Хи-куна, почему-то меньше не становилось. И тогда седьмой офицер шестого отряда понял – так дальше дело не пойдет.
...Но как часто бывает, здравая мысль осталась лишь мыслью, Хи-кун вздохнул, отложил очередную бумажку в медленно растущую стопку сделанного, помянул имена капитана и лейтенанта в контексте с меносами и чуть не подпрыгнул до потолка от неожиданности, услышав за спиной голос своего товарища, который с каким-то непонятным сомнением уведомил:
– Капитан всех собирает на плацу... Что-то случилось, видимо. Хи-кун, бросай эту макулатуру.
– Ага, сейчас, – кисло пробурчал себе под нос несчастный шинигами, но все же встал из-за низенького столика, присел пару раз, разминая затекшие ноги, и, припоминая пословицу «кого помянешь...», отправился удовлетворить свое вполне объяснимое любопытство: ради чего решил собрать их всех Кучики Бьякуя.
На плацу, под палящим не по сезону солнцем разморенные шинигами наблюдали за чистым – слишком чистым – без облачка небом в ожидании, когда ж из прохлады своего кабинета выйдет капитан. Хи-кун занял свое место в строю, глянул на слепящее небесное светило, моргнул, сгоняя с век навязчивое темное пятно, и опустил взгляд на таби, мельком отмечая, что они немного запылились. Непорядок.
Появился Кучики, при виде которого в полном капитанском обмундировании всем стало еще жарче. Капитан, казалось, вообще не страдал от жары, но Хи-кун, стоявший ближе всех – почти напротив Кучики, привычно не заметил, что на лбу у того выступили бисеринки пота.
– Отряд, – поприветствовал собравшихся капитан и сразу приступил к делу: – План межотрядных тренировок утвержден и висит в приемной. Прошу ознакомиться с ним до начала мероприятий.
– Есть!
– Отмечу, что на этой неделе, – продолжил Кучики, – пройдет генеральная уборка казарм. Четвертый отряд предложил свою посильную помощь. Эта вся информация, которую должен был сообщить вам лейтенант...
Хи-кун мог бы поклясться, что капитан хотел добавить что-то не слишком лестное в адрес Абараи, но сдержал столь неблагородный порыв. Хикару вполне его понимал.
– И последнее: седьмого офицера, – Хи-кун вздрогнул, – прошу зайти после построения ко мне в кабинет. Есть ли какие-то жалобы либо пожелания у остальных? – не дожидаясь ответа, Кучики скомандовал вольно.
На ковер к начальству ходили, конечно, без священного трепета, но и без должного восторга. Ибо каждый раз никто не знал, чего от капитана ждать. Ну разве что иногда Абараи не слишком уверенно махал рукой и говорил: «А чем он может удивить? Чем можно – уже удивил».
Хи-кун встал чуть ближе к двери, чем полагалось, вздохнул и вытянулся по струнке, когда Кучики появился в кабинете.
– Офицер Амаеда, вы приготовили бумаги?
– К вечеру будут готовы, капитан.
Хикару очень надеялся, что это прозвучало не так уныло, как могло бы быть: ведь знал же, что капитану нужны эти списки.
– Хорошо, – вопреки ожиданию, Кучики не стал требовать их прямо сейчас. – Можете отложить их до завтра, сегодня мне нужно, чтобы вы втроем отправились в патруль. Знаете магазин Гинджиро Широгане?
«Магазинчик очков Серебряного дракона» знал каждый в отряде, кто хоть раз, да говорил с лейтенантом Абараи. А с хозяином магазинчика был лично знаком каждый второй. Но не по причине того, что Ренджи очень любил расхваливать ассортимент, а остальные – любоваться этим самым ассортиментом, а потому что хозяин магазинчика был бывшим лейтенантом шестого отряда. Амаеда Хикару прослужил с Гинджиро плечом к плечу с самой Академии и мог сказать, что не просто знает магазин, его ассортимент, но и имеет там солидную скидку, о которой никто особо не знал, а сам Хи-кун не пользовался – нужды в очках не было.
– Да, капитан, – ответил Амаеда.
– Загляните туда, заберите заказ. Оплата по факту. Деньги вам выдам.
С большим трудом Хи-кун умудрился сохранить бесстрастное выражение лица и не спросить, а почему именно он и вообще – правильно ли он расслышал капитана. Вместо этого он кивнул и, спохватившись, уже вслух ответил:
– Да, капитан.
– Я считаю, – зачем-то добавил Кучики, – что если есть возможность сэкономить, то эту возможность надо использовать. Я рассчитываю на вас, офицер Амаеда.
Заказом оказалась массивная коробка, украшенная бантом. Гин-кун, ухмыляясь, вытащил ее из-под прилавка.
– Значит, Кучики сам не пожелал забрать. Видеть, что ли, не хочет?
Хи-кун был вообще удивлен тем фактом, что Кучики не только упомянул имя своего бывшего лейтенанта, покинувшего и так не слишком стройные ряды Готея 13, но и заказал очки в этом магазине. Но делиться с другом своими размышлениями Хи-кун не спешил. А еще он так и не мог понять, зачем все это капитану.
– Не знаю, – пожал плечами Амаеда. – Был бы Абараи, наверное, он бы его послал, а так меня зачем-то. Про скидку выведал, поди.
– Нет, Абараи бы он не послал, – ухмылка Гинджиро стала еще шире, будто он что-то знал. – Кучики, конечно, жесток, но не так же!
– Это еще почему? – удивился Хикару.
– Я уверен, что в таком случае подарок не достиг бы своей цели. Какой смысл в подарке, если его забирает тот, кто его получает?
– С чего ты решил, что это для Абараи?
Владелец магазинчика пожал плечами. Любовно погладил ладонью поверхность коробки.
– Тут мои самые лучшие очки. Мой преемник каждый месяц ходил ко мне любоваться на них, красавцев. На другие тоже, но с этих глаз не сводил. А Кучики взял и купил. Не для себя же? Я вот за ним склонности к очкам не помню.
Хи-кун боязливо огляделся – вдруг кто компрометирующий и капитана, и лейтенанта разговор услышит. В магазинчике, кроме Амаеды и владельца, никого не было.
– День рождения у Абараи-куна не скоро.
– Есть другие даты, – небрежно заметил Широгане. – Годовщины, например. Ладно, тащи красавцев капитану. А Абараи… Абараи еще каталог передай, – он вытащил из-под прилавка цветастую брошюрку.
***
Несмотря на то что Амаеде Хикару дали возможность сделать порученную ему работу на следующий день, седьмой офицер шестого отряда был ответственным шинигами, и поэтому, сразу как вернулся из магазина, он отчитался перед капитаном, оставил тому коробку с очками и отправился к себе – доделывать нужные бумаги.
Закончил он далеко за полночь, припомнив и капитану, и лейтенанту все, что мог вспомнить. И друга своего, Гинджиро, помянул: нечего всякое про руководство рассказывать, от чего у порядочных шинигами мысли не слишком порядочные появляются, от работы отвлекают.
Отчаянно зевая, он с наслаждением потянулся до хруста костей, собрал бумаги в стопку – сейчас она казалась не такой уж и большой – и решил, что раз уж сделал, то можно занести в кабинет Кучики и прямо сейчас. И с утра времени лишнего не потратит: окажется капитан у своего стола, увидит нужные бумаги и останется доволен. Теоретически.
В кабинете капитана горел свет. Хи-кун немножко замедлил шаг, вслушался в стрекот цикад, оперся на перила. Его охватила какая-то неожиданная робость перед Кучики, мешавшая ему просто зайти, оставить бумаги и со спокойной совестью отправиться в казармы спать – товарищи боевые, поди, уже десятый сон видят. Офицер Амаеда набрал полную грудь воздуха, выдохнул, собираясь с силами, собрался уже постучать и церемонно опуститься на колени, как требовали традиции, но его рука застыла в считанных сантиметрах от двери.
В кабинете капитан оказался не один. Из Генсея вернулся лейтенант, который в данный момент сдавленным, будто что-то ему мешало, голосом что-то говорил – слов было почти не разобрать.
Одно Амаеде Хикару сообразил: разговор был приватным, а иначе зачем же Абараи благодарить капитана за столь приятный подарок и называть Кучики по имени?
Хи-кун еще немного постоял, вслушиваясь, а потом, перехватив поудобнее стопку бумаг, чтоб те не разлетелись, отправился в казармы. На его лице цвела такая же ухмылка, как у его друга давеча днем.
Вопрос: Которая из работ нравится более прочих?
| 1. Сладкие сны | 31 | (30.39%) | |
| 2. Signori di notte | 18 | (17.65%) | |
| 3. Недозволенные речи | 42 | (41.18%) | |
| 4. Подарок с секретом | 11 | (10.78%) | |
| Всего: | 102 | ||