Автор: Томо-доно а.к.а. Лэй Чин
Команда: Руконгайские бродяги
Название: Пять дней и еще три месяца спустя
Тема: Между здесь и там
Кол-во слов: 7473
Жанр: АУ-экшн
Содержание: после захвата Ванденрайхом Сейрейтея прошло три месяца
читать дальше
- Грех не быть самому мирным и безмятежным в такой замечательный день, - думал доктор Такаяма, осторожно огибая особенно внушительную лужу, посреди которой, как одинокий лайнер, плавал картонный пакетик из-под макдаковской картошки. - Грех не быть мирным и безмятежным - даже если идешь к пациенту заведомо опасному и, вдобавок, непредсказуемому.
Пациент по имени Ичиго жонглировал шестидесятикилограммовой гантелей, рассказывал о невидимых голодных духах в костяных масках и героических шинигами, упрямо ложился спать исключительно в шкафу, мотивируя это тем, что на кровати в любой момент может появиться незваный гость, и периодически беседовал с воображаемым другом по имени Тэнса.
Особую пикантность всей ситуации придавало то, что Куросаки Ичиго был абсолютно, полностью нормален.
Таких нормальных людей еще поискать.
***
Доктор Такаяма был сотрудником центра реабилитации жертв паранормальных явлений имени Дар Шпренгера. Кто такой был этот Дар Шпренгер и почему в его честь назвали реабилитационный центр - история умалчивала, а доктор, если честно, и не интересовался. У него на хвосте висели бывшие работодатели из федерального спецотдела "Кроссроадс", горевшие желанием побеседовать по душам со своим сбежавшим агентом, да и мирно устроившийся в дурдоме дядя Вальтер не давал расслабиться, ежедневно названивая на мобильный и спеша поделиться свежими открытиями.
Поэтому доктор Такаяма, психиатр со стажем, специалист по подросткам, без особых вопросов согласился работать на господ в белых форменных кителях с одинаковыми аксельбантами-крестами. Только попросил ему такого не выдавать. Да они и сами не собирались: эта форма была только для полноправных членов клуба Дар Шпренгера, так называемых квинси. Старинная традиция, европейские корни... корни, так корни. Традиция, так традиция. Доктор не спорил.
Он честно делал свою работу: пытался диагностировать и по возможности вылечить нескольких детей, павших жертвой непонятных феноменов год назад. Тогда землетрясение, не тронув окраин, разрушило почти весь центр города, так что от некоторых домов осталась только бетонная крошка, а в асфальте красовались воронки, как от множества взрывов.
Дети, бедолаги, жили как раз в центре и, судя по всему, были свидетелями катаклизма.
- У них, похоже, сработал какой-то защитный механизм, амнезия, видите ли, - объяснял, неловко крутя в пальцах дорогую паркеровскую ручку, начальник проекта, герр Лейден. - И они заполнили провалы в памяти совершеннейшей фантастикой. Сами понимаете - кино, манга, дети очень чутко это воспринимают... Исидой - это сын доктора Исиды из центрального госпиталя - займется доктор Оноуэ, он давний друг их семьи, видите ли, а вас мы бы просили... вот, Куросаки Ичиго, Иноуэ Орихиме... Кодзима Мизуиро... и Арисава Тацуки. Их дела найдете у секретаря, геррин Штайн, это комната С-7...
Герру Лейдену и самому бы не повредил осмотр у специалиста, судя по всему - но доктор Такаяма только кивнул и пошел к геррин Штайн, получил флэшку с делами и ушел домой.
Дети оказались... разными.
Аккуратная, нервная, вечно настороженная Иноуэ: никому не доверяет, постоянно ждет подвоха и только и твердит, что Ичиго ее спасет. Придет - и спасет.
Вежливый, вполне светский, воспитанный Кодзима: каждое слово с двойным дном, каждый жест семь раз опробован перед тем, как он его себе позволит, ни грана правды, ни унции искренности.
Горячая, как кипяток, Арисава: готова хоть убить, хоть убиться за свою веру, глаза горят, руки сами сжимаются в кулаки, брови хмурятся... Готовая мученица для непонятной подростковой секты имени непойми кого и чего.
И - Куросаки. Абсолютно, стопроцентно нормальный Куросаки. Который спокойно, глядя, чуть исподлобья прямо доктору в глаза, может часами рассказывать о шинигами, о духах, призраках, о пучеглазой девочке, которая жила в его шкафу, и о том, что друг его отца - бывший санитар дурдома Урахара - на самом деле могущественный ниндзя.
И совершенно, совершенно невозможно понять: где здесь то, во что он верит - и где вранье, фантазии, лапша на докторские уши.
И все четверо рассказывают о шинигами.
- Шинигами? - изящно выгибает бровь Кодзима. - Это игра. В нее мы играем всей школой, когда хотим сорвать занятия. Вроде догонялок: если добежишь до ворот, то ты спасен, если не успеешь - они забрали твою душу и тебя хоронят. Хорошая игра, правда? Я всегда принмаю ставки. Вот Куросаки пока ни разу не выиграл, а Саругаки-сан - отлично справляется, ни одного проигрыша. Это такая девочка из нашего класса. Она Хирако тапочкой лупит, сестра, наверное...
- Шинигами - козлы, - решительно рубит ладонью воздух Арисава. - От них одни беды! Если бы не они, все было бы хорошо.
- Зачем ты спрашиваешь меня о шинигами? Как будто тебе Айзен ничего не рассказал, - качает головой Иноуэ. - Не пытайся притвориться, что ничего не знаешь, тебе не удастся снова меня обмануть!
- Шинигами? Ну, они разные бывают. Как и люди. И иногда в них сразу не разберешься: вот кажется он тебе таким славным малым - а на деле монстр какой-то. Или наоборот: холодильник холодильником, хоть сейчас газировку клади, ан нет - свойский парень, если правильно подойти. Все как у людей. Вот однажды Абарай - это тоже шинигами, рыжий такой...
Почему изо всех чудовищ национального фольклора эти четверо выбрали именно шинигами? Потому, что по-настоящему испугались смерти?
Или потому, что видели кого-то, кто показался им достойным звания бога смерти? И что на самом деле видели эти четверо во время того катаклизма?
И... интересно, что бы рассказал о шинигами пятый ребенок, Исида Урью, которого наблюдает загадочный доктор Оноуэ? И почему его так упорно прячут от глаз?
Доктор Такаяма вздохнул, пнул банку из-под Ёка-колы и решительно пошагал дальше.
Вопросов накопилось слишком много, чтобы решать их вот так, на ходу.
***
А Ичиго слушал доктора и смотрел на потолок.
По потолку ходил Тэнса: с каблука на носок, с каблука на носок, осторожно, словно по тонкому льду ступая - шаг, шаг, еще шаг, стенка, разворот, шаг...
Иногда он спускался с потолка на стену и усаживался на верх шкафа, свесив ноги и постукивая пятками о дверцы, улыбался и подмигивал: мол, все хорошо, Ичиго, держись!
Ичиго кивал и принимался красочно рассказывать доктору о похождениях Хисаги, который однажды украл мотоцикл и ничего ему за это не было.
Доктор записывал его слова - не печатал, писал в маленький блокнот непонятные закорючки какой-то скорописи - а Тэнсе надоедало сидеть на шкафу и он прыгал вниз, чтобы перевернуться на лету и снова встать ногами на потолок.
Или вдруг падал с потолка прямо на кровать, Ичиго за спину, и начинал нашептывать в ухо всякие гадости или что-нибудь забавное, или подсказывать особо забористые ответы на наводящие докторские вопросы...
А доктор говорил о том, что надо смотреть в лицо реальности, что правда еще никому не помешала, доктор спрашивал, почему шинигами и что Ичиго помнит о катаклизме - а по потолку ходил Тэнса, и это значило, что даже сейчас еще не все пропало.
Несмотря ни на что.
Доктор Такаяма тоже пару раз украдкой глянул вверх, но ничего особенного не нашел. Все те же длинные трещины, крупное белое пятно - след свежего ремонта - и несколько странных желтоватых отметин, похожих на следы гигантских ботинок: крыша, видимо, слегка текла.
Но Куросаки Ичиго смотрел туда с такой надеждой, что это почти пугало.
- Послушай, давно хотел спросить... - задумчиво сказал доктор - А что у вас с крышей случилось, что пришлось так капитально потолок переделывать?
- А вам как, правду или приемлемую версию?
- Давай и то, и другое: там разберемся, что лучше.
- Хорошо. Тогда приемлемая версия: это все грузовик.
- Что?
- Грузовик. Упал на крышу - с самолета, наверное. Такого, который перевозит грузовики. Ну или там не знаю, он решил, что он умеет летать и полетел... Слушайте, ну сами как-нибудь придумаете. Я не знаю.
- Тогда почему?
Куросаки пожал плечами, поудобнее усаживаясь на кровати, вытягивая вперед левую ногу и задумчиво шевеля пальцами в синем носке.
- Ну, понимаете, вы ведь не местный, да? У нас в городе если что-то странное случается - это всегда грузовик. Я вот год назад тоже под грузовик попал. Фура Aizen-13, страшная вещь... Ну, и на крыше грузовик. Больше ведь нечему, да?
- А если правду? - терпеливо спросил доктор.
- А зачем? Все равно не поверите, - Куросаки продолжал созерцание собственных пальцев на ноге и, кажется, пытался изобразить ими что-то вроде червячьей дискотеки.
- Ну, правда всегда лучше, чем неправда, разве не так?
Доктор был удивлен. Раньше этот рыжий мерзавец не упускал ни единого шанса рассказать что-нибудь этакое, нисколько не смущаясь тем, что ему могут не поверить. Внезапное здравомыслие почти пугало.
- Грузовик - это проще, - продолжал рассуждать Куросаки. - Поверь в грузовик - и жизнь станет куда понятнее и безопаснее. Главное - не задумываться, что ты вот в него поверишь, а он решит тебя не разочаровать. И явится. На крышу, например, или вырулит из подворотни... Так Кучкин говорит.
- Кто?
- Кучики. Кучики Бьякуя. Такой занудный тип из Сейрейтей, шинигами. Он много чего полезного, оказывается, говорил - если подумать, - мальчик подтянул левую ногу к груди и вытянул правую. Носок на ней был зеленый, в веселую желтую крапину.
- А, Бьякуя... - воображаемый друг номер один, идеальный взрослый: сильный, умный и равнодушный. Кладезь сентенций и философских мыслей на все случаи жизни.
- Ну да. Мой воображаемый друг Бьякуя, - кивнул Куросаки. - Которого я придумал, потому что у меня тупой отец, а у отца - еще более тупые друзья. Я помню.
Он оторвался от созерцания своей ноги и снова глянул вверх - почти тоскливо, с какой-то непонятной затаенной надеждой.
Что же он все-таки там искал?!
Внезапно тот замер, напрягшись - и расслабленно улыбнулся, широко и доверительно:
- Но на самом деле это я Зангецу весь потолок разнес, еще когда. Я тогда еще только-только шинигами стал!
Что-то изменилось. Доктор не заметил - а оно изменилось.
Должно быть, Куросаки наконец дождался?
***
Тэнса тихо спланировал на кровать и, усевшись у Ичиго за спиной, зашептал тому на ухо:
- Тебе передают привет и одобрение, говорят, держаться осталось недолго, они скоро придумают, как быть. Рукия все еще у этих в руках... тише, тише! Она жива, здорова, держится молодцом. Ей не привыкать к Башне, в конце концов. Просили передать спасибо за сведения об их представительстве здесь, этот клуб Дар Шпренгера - еще большая мерзость, чем мы думали. Надо будет с ним что-то сделать, но без квинси не получится - так говорит Куроцути. Так что ты должен выяснить, где они его держат.
Ичиго постарался кивнуть понезаметнее.
В семнадцать лет очень тяжело быть шпионом. Особенно если до этого два года был солдатом на передовой, первым на подмогу, воином и спасителем.
В семнадцать лет очень сложно понять, что война - это не только махание мечом. Что война - это еще и тихая, незаметная, неблагодарная работа того, кто прокладывает для этих, славных и идущих к славе, путь.
Тяжело, сложно. Но приходится.
Особенно если просят такие люди.
- Ты единственный, кто может поддерживать с ними связь, - говорил ему Тэнса. - Потому что у тебя есть я. Но уйти к ним ты не можешь, потому что у тебя нет удостоверения. Помрешь еще, а ты - особо ценный кадр.
Ичиго кивал: ну, понятное дело, он не может уйти без удостоверения, да даже если б оно и было, его бы наверняка отняли. Чтоб не бегал лишний раз. С Кучики-старшего бы сталось, он вообще поклонник принципа "не можешь - заставим", кого угодно уговорить сможет методом кнута и розги, пряника не предусмотрено.
***
Куросаки вздохнул, почесал пятку и спросил:
- Кстати, док, а вы как, только ко мне ходите? Просто я давно Исиду не видел - можно ему с вами письмо передать? Не, можете прочитать перед отправкой, если что!
- Извини пожалуйста, - доктор виновато улыбнулся. - Я знаю, кто это, но никогда его не видел. С ним работает доктор Оноуэ, специалист из "Дар Шпренгера".
- Оноуэ? Это еще кто?
- Не знаю, - развел руками доктор Такаяма. - Никогда его не видел. Просто фамилия запомнилась: забавная.
- Да уж, забавная... - протянул Ичиго. - Но ты же тоже из "Дар Шпренгера"! Значит, можешь c ним связаться и передать письмо. Послушай, мы уже три месяца как не виделись. Я же даже не знаю, как он там!
Доктор Такаяма задумался, потом кивнул:
- Хорошо. Давай заключим сделку - ты ведь знаешь, я жил в США, а там сделки любят. Я отнесу твое письмо к Исиде, а ты расскажешь мне все как есть и прекратишь привирать. Уговор?
Ичиго пожал плечами:
- Вы все равно не поверите, так что - никаких проблем.
Он слез с кровати и, стоя за столом, довольно небрежно начеркал несколько строк - доктор Такаяма не стал подсматривать, просто взял сложенный лист бумаги и положил во внутренний карман.
- Итак, послезавтра мы обменяемся: я тебе - ответ твоего друга, а ты мне - правду.
Ичиго кивнул.
***
Стоило доктору выйти на улицу, мимо него метнулась неясная тень: то ли серая, то ли белая, в характерном даршпренгеровском клубном кителе.
Другой, может быть, и не обратил бы внимания, но, на свою беду, доктор Такаяма раньше был агентом Дэвидом. Он кинулся в погоню.
Тень спешно нырнула в переулок, другой, третий - словно чуяла слежку - и наконец скрылась в странном темном провале, со свода которого, как с приемной ленты конвеера в аэропорту, свисали длинные, до земли, ленты.
Доктор прыгнул за ним.
Но свет несомненно был: бил по глазам, вызывая короткую резкую боль. Звал за собой.
Доктор Такаяма Сайдзо не посмел ослушаться этого зова и - в какой-то момент, потеряв из виду цель, вывалился на белоснежный песок.
Над ним в бесконечную высь холодного белого неба уходили такие же холодные, словно каменные, стволы деревьев, в кроне которых высоким рыдающим кличем перекликались незримые птицы. Мимо замершего, упершись руками в землю, доктора пробежал деловитый зверек, похожий на вылезшего на сушу морского ежа. Другой местный житель - отдаленно напоминавший зайца, только зачем-то отрастившего на мордочке костяные пластины - замер на несколько мгновений, разглядывая незваного гостя - но, стоило тому пошевелиться, шарахнулся в тень и умчался прочь, ломая тонкие ветви окаменелых кустов.
По стволу вниз спустился светлячок с белым черепом на головке, помедлил, будто тоже внимательно рассматривая доктора, и внезапно отчаянно застрекотал закрылками.
Издалека ему откликнулся еще один, уже иной мелодией, потом третий - и через считанные мгновения весь лес уже полнился прихоливой музыкой, впрочем, смолкшей еще через несколько секунд.
Доктор, шатнувшись - от недавнего падения и яркого света слегка кружилась голова - поднялся на ноги.
- Где бы я ни был, это не Земля, - мрачно сказал он, осмотревшись. В кустах неподалеку что-то глухо хохотнуло, навевая нехорошие воспоминания о некогда просмотренном черно-белом сериале. Помнится, там к такому вот лесу прилагался заброшенный город и толпа злющих инопланетян...
Замолкшие было светлячки-цикады заверещали снова, словно переговариваясь. Из за дерева выглянуло подобие земного крота, тоже закованное в панцирь, и немедленно вновь зарылось в землю. Поразмыслив, доктор Такаяма решился все-таки попробовать пойти по видневшейся невдалеке узкой тропке, отчаянно надеясь, что протоптали ее не местные звери, и ведет она не на их водопой.
Все равно пути назад не было: черная воронка закрылась у него за спиной.
Лес, живой и мертвый одновременно, зорко следил за ним мириадами маленьких и больших, заметных и незаметных глаз. То там, то здесь кто-нибудь выныривал из-за кустов, коротко осматривал его и, не нападая, скрывался вновь. Однажды высунулся крупный, похожий на сутулого медведеволка, хищник (тоже с роговыми наростами на морде), многозначительно облизнулся длинным сизым языком - доктор нервно сжал в кармане практически бесполезную травматику - и скрылся, бесшумно и легко, не обломав ни единой каменной веточки. Краем глаза доктор заметил, что у существа было по сути две пасти - внутренняя и внешняя. Уютнее от этого не становилось.
Да, Лес определенно за ним следил!
***
На поляне, где песок от непрестанных ударов серо давно превратился в стекло, на старом пне давным-давно почившего дерева сидел в позе мыслителя Пустой.
Правда, мыслитель это был более чем оригинальный: его вполне человеческое тело венчала треугольная, как у ската, голова в гладкой маске, расписанной яркими оранжевыми узорами, на которой чудом держалась проволочка, выгнутая в подобие очков. Узкие, тоже треугольные, глаза поблескивали хищным желтым огнем, а над левым плечом изгибался длинный пластинчатый скорпионий хвост с жалом на конце.
Вокруг Мыслителя толпились разномастные пустые поменьше - похожие на зверей, на людей-мутантов и вообще ни на что не похожие. Все они старательно соблюдали тишину, боясь помешать тому думать - гнев этого существа бывал разным, но неизменно смертоносным.
Наконец один, тощий и похожий на вставшую дыбом глисту на ножках, осмелился подать голос:
- Ну так как, президент? Съедим его - и вся недолга?
Мыслитель (носивший гордое имя Сэридзава и звание президента Ипотеки) медленно повернул к нему голову и строго произнес:
- Повтори, что ты сказал?
- Съедим, говорю, и вся недолга! Хватит уже к нам таскаться всяким чужакам - мало нам Ашидо, чтоб ему Ками-саму встретить на неторной тропке!
Сэридзава медленно поднялся на ноги (почти человеческие, только трехпалые, как у рептилии или черепашки-ниндзя) и обратился к остальным собравшимся:
- Дорогие мои избиратели! Дорогие мои души альтернативного питания! Бесценные, не побоюсь этого слова, патриоты нашего славного Леса! Слышали вы этого недоделанного гиллиана?
Дружный хор подтвердил, что дорогие и бесценные все слышали.
- А доводилось ли вам, уважаемые пайщики Ипотеки, слышать что-нибудь менее разумное? Съесть чужака! Дзёдзибусю предлагает нам это так, как будто нет ничего более простого и естественного, чем есть чужаков. Нет, ну конечно, он пытается набрать популярности перед выборами - понятная слабость, присущая всякой высокоразвитой духовной сущности...
Остальные пустые внимательно прислушивались к речи главаря, глубоко заинтригованные и силящиеся постичь: как так глупым и неправильным стало самое очевидное производимое с чужаками действие - поедание?
А оратор, тем временем, сложил очки и осмотрел свою публику. Довольный зрелищем, он продолжил:
- Милые избиратели! Вы ведь потому и голосуете на ежегодных выборах меня в президенты, что вас умом не обделили! Ну вот вспомните, милые мои старожилы, столпы, можно сказать, нашей маленькой общины - что было, когда мы попытались съесть чужака Ашидо?
- Он перебил половину нашего улья, - прошамкал невнятно тощий адьюкас в надколотой маске.
- Именно! А что было, когда мы решили съесть чужаков, упавших к нам с небес, и их арранкара? Именно! У нас освободилось три четверти помещений в Ипотеке, и вашему президенту приходится ломать маску, где бы найти новых жильцов. Так стоит нам есть чужаков или нет? Решайте сами - у нас, в конце концов, демократия по Конституции!
Разумеется, все собрание заголосило, что никого есть не надо, шкура своя, не в Лас-Ночес чай выдана, а жизнь слишком хороша, чтоб завершать ее так неблагодарно, когда пай в Ипотеку заплачен, и комната почти полная, все перспективы открыты...
- Ну, раз никто (кроме моего доброго друга Дзёдзибусю, конечно) не спорит, то постановим: чужака не есть, расспросить и отпустить с миром, покуда живы. Все довольны?
Довольны были все. Единственный недовольный, шлепнувшись на брюхо, попытался было уползти и захарчить жертву в одиночку - но его живо поймали и придавили большим камнем. На камне кривой каной было написано: "Для Дзёдзи".
***
- Что ж! Тогда попросим наших младших полуразумных товарищей привести сюда чужака для беседы, - решительно приказал Сэридзава и снова опустился на свой импровизированный трон.
В Лесу Меносов никто не помнил, когда здесь появился этот странный пустой и откуда он взялся. Просто однажды он начал бродить по местным перелескам и горам, нигде надолго не задерживаясь, и разговаривать с местными жителями. Сколько раз его пытались съесть - тоже никто не считал: некому было. Все пытавшиеся в лучшем случае становились частью свиты этого странного типа, в худшем - его пищей.
Так прошло достаточно много лет, покуда он не прибился к горному улью, приткнувшемуся у самых Черных Гор, на нижнем их склоне.
Именно там этот пустой - тогда уже, несомненно, адьюкас - и основал свое государство: Ипотеку.
Идея была проста до элементарности: улей делился на комнаты, в каждую из которых заселялись пустые, внесшие пай - определенное количество душ. Когда комната забивалась под завязку, дверь закрывалась и жильцы поедали друг друга, пока не оставался один. Тогда дверь снова открывали и комната открывалась для заселения снова...
Простой и действенный способ быстро и практически без риска (ведь каждый верил, что тем единственным, кому откроется дверь, будет именно он) набраться сил обрел невиданную популярность среди пустых. Они толпами валили в этот улей - Ипотеку - и охотно ставили отпечаток эктоплазма на контракте, становясь Ямадами, Сугавами, Симадами и Ито. Не менее охотно, хотя и не до конца понимая смысл своих действий, они голосовали на очередных выборах Сэридзавы в президенты и принимали Конституцию Ипотеки.
Постепенно они набирались сил, умнели - и когда в Лес пришел Айзен, его встретили с холодным скепсисом, как равного, а то и слабейшего. Впрочем, Сэридзава рисковать не стал: включил в контракт пункт о сотрудничестве с Лас-Ночес ("Программа Ипотека - Ками: стань васто-лордэ и получи тур в Лас-Ночес, где после небольших косметических процедур совершенно безболезненно сможешь стать Арранкаром и получить в подарок белую форму и крутую татуировку в виде цифры!"), договорился, что арранкары не будут соваться в их часть леса - и разошелся с будущим богом нового мира вполне по-мирному.
Единственным его врагом был полусумасшедший шинигами Ашидо, которого президент Ипотеки боялся до дрожи.
Известное дело: страшнее кошки зверя нет.
***
На ветку, прямо перед носом у доктора Такаямы, опустилась птица - точнее, некое подобие птичьего скелета с тончайшими костяными крыльями.
Доктор шагнул вправо.
Птица перелетела вслед за ним и снова замерла у него перед лицом.
Доктор шарахнулся влево.
Птица за ним.
Он рванулся назад.
Птица вмиг оказалась у него за спиной.
Доктор остановился, выдохнул, заложил руки за пояс джинсов.
- Хорошо, чего ты хочешь?
Он готов был поклясться, что птица подмигнула перед тем, как снова перелететь вперед и замереть в паре шагов от него.
- Идти за тобой? - удивился доктор.
Та согласно щелкнула клювом и снова перелетела на пару шагов дальше.
Доктор последовал за ней.
Вправо, влево, прямо через кусты, снова вправо по тропинке, мимо поляны с тихо звеневшими прозрачными цветами - кварц? хрусталь? - мимо глубокого оврага, на дне которого полыхали странные сполохи...
Наконец, он вышел на поляну.
Прямо перед ним, на троноподобном пне, сидел мутант в очках из медной проволоки. За его спиной толпились другие мутанты - похожие и не похожие друг на друга, жуткие, противоестественные.
Мутант на троне прокашлялся и на неплохом киото-бэн произнес:
- Добро пожаловать в Ипотеку, почтенный странник! Чему обязаны вашим визитом?
В прошлый раз один из них свалился с неба вместе с другими существами - с шинигами и арранкарами - и уничтожил полтора десятка гиллианов. Жаль их, конечно, но гиллианы - не слишком большая потеря, зато хорошая мишень. Прикрывать ими от атак свою Ипотеку старый пустой научился еще в самом начале войны с Ашидо.
Квинси...
Некоторые считали, что природный враг пустых - это шинигами. Дурачье! Шинигами всего лишь отсылает все составляющие пустого души на перерождение. Это неприятно, но не слишком страшно: всегда есть надежда, что то самое, свое "я" все-таки и после этого останется собой (так надеются остаться последними те, для которых закрывается дверь).
Квинси убивают навсегда. После их стрел ты не сможешь рассыпаться на тысячу искр и снова стать самим собой. Ты просто пеплом и пылью ляжешь на землю, и... и все. Даже лопух не вырастет - какие лопухи в Лесу? Только что каменные...
Пустой нервно дернул хвостом.
Квинси в Лесу - это плохо. Квинси из этих в Лесу - это еще и страшно.
Это значит, скоро придут его соратники.
- Ты принес дурные вести, - сказал он мрачно чужаку. Чужак пожал плечами, почесал голову под нелепым фиолетовым платком. Сам понимает, что дурные, по лицу видно.
- Квинси твои враги? - спросил он.
- Не знаю... - растерянно покачал головой чужак.
Как можно не знать, кто твой враг? Живые - потрясающе нелепые существа, все-таки. Чужак еще немного помолчал и все же решился сделать вывод:
- Пожалуй, да. Друг не станет ходить в такое место, как это.
- Твоя искренность достойна уважения, - хмыкнул Сэридзава. - И твое бесстрашие тоже.
Чужак пожал плечами. Странное он существо, все же. Не пугается, не убегает с воплями... стоит. Слушает. Отвечает.
- Я не вижу смысла врать. Мы ведь оба заинтересованы в правде, не так ли?
- Так. Хорошо! Ты сказал нам о приходе нашего общего врага. Мы взамен поможем тебе. Дорогие мои избиратели! - Сэридзава решительно развернулся к своим. - Давайте встанем! Встанем и поаплодируем нашему другу ... из мира Живых! - вывернулся он, вспомнив вовремя, что забыл спросить, как чужака зовут. - Выразим ему так свою благодарность за своевременное информирования нас о важном событии, грозящем жизням всех честных душ альтернативного питания!
Поляна послушно откликнулась аплодисментами.
- Предлагаю нам в благодарность проводить нашего дорогого гостя до границы Ипотеки и указать путь к проклятым шинигами, чтоб их ками побрали. Кто за?
Лес рук. Разумеется.
И разумеется, Дзёдзибусю пытается протестовать... как будто он способен на что-то другое. Это ведь Дзёдзи. Он только для того и живет, чтоб протестовать.
Чужак послушно кивает и благодарит. Вежливый. Если его съесть... но нельзя есть чужаков. За это будет новый удар по Ипотеке.
А так можно спрятаться у корней гор, затаиться под обманчиво-тихой гладью подземных озер, зарыться в черный песок... Выжить.
И тогда Лес еще вернется в их руки...
***
Только когда граница территорий, подконтрольных Ипотеке, осталась далеко позади, доктор Такаяма Сайдзо почувствовал, что страх наконец-то его отпустил.
До того от страха подкашивались ноги, руки тряслись, в висках отчаянно стучал пульс, а он изо всех сил пытался не показать этого и с максимальной вежливостью и терпеливостью отвечал на расспросы жуткого мутанта со скорпионьим хвостом. Если та правда, которую прячет Ичиго - хоть на милионную долю схожа с этим, если его пустые - похожи на этих тварей... тогда доктор предпочел бы никогда ее не знать, эту правду.
Или наоброт - тогда ее обязательно надо узнать?
Во внутреннем кармане теперь пряталось уже два письма: адресованное Исиде и нацарапанное на коленке тем страхолюдным мутантом.
- Отдай его Ашидо, - велел он тогда. - Скажешь - от Сэридзавы. Здесь рекомендации.
Вот только рекомендательных писем от чудовищ он еще не получал.
От мафиози и якудзы - было; от записных сумасшедших - было; от одного серийного маньяка - и то было! Теперь от мутанта будет.
У красной поляны следовало свернуть налево и идти вдоль низких серых кустов, пока не покажется пересохшее русло реки...
Здесь, за границей Ипотеки, было потрясающе пусто.
Ни зверей, ни птиц, ни даже насекомых - только безмолвный, холодный, совсем мертвый лес. Угольно-черные, поблескивающие стволы гигантских деревьев, белоснежное кружево кустов, стальные иглы травы - и холодное, словно фарфоровое, матово-белое небо, льющее неверный серебристый свет на все это сказочное великолепие.
Между стволами изредка висела паутина - запыленная, древняя, как мир, паутина, которую никто не тревожил, кажется, с самого того дня, как ее сплели. Серая, тусклая, она была похожа то на обрывки старой шали, то на седую бороду, то на вуаль таинственной незнакомки, слуачайно потерявшей ее на бегу.
Если все-таки суметь не бояться, начнешь видеть этот Лес совсем иначе.
Из приюта кошмаров он станет осколком разбившейся сказки, и в центре него воображение живо возведет высокий замок из белого камня, в котором прячется от мира прекрасная спящая принцесса...
Доктор заулыбался, замерев на берегу пересохшей реки и припомнил инструкции. Значит, теперь вдоль по берегу, в сторону золотистого дерева и дальше, до моста. Золотистое дерево было отсюда хорошо видно: оно почти светилось среди своих черных товарок, мгновенно приковывая взор.
- Интересно, почему оно золотистое? - пробормотал доктор, все еще улыбаясь. Хотелось придумать какое-нибудь очень волшебное объяснение.
Он почти придумал его - но именно в этот момент его прошило резкой болью, и он потерял сознание.
***
- Чужак, - сухо сообщил Ашидо сидевшим у костра шинигами. - Шел к нам, быстро и уверенно: знал дорогу.
- Вот как... - капитан - бывший капитан - Кучики устало провел рукой по лицу. - Хорошо. Приведи в чувство, зафиксируй, приготовь к... беседе.
- Остальных звать? - уточнил Ашидо.
- А сам как полагаешь?
- Слушаюсь, - кивок, и дикий шинигами тенью скрылся из виду.
Хороший человек, и полезный - жаль, совершенно неуправляемый и абсолютно не в своем уме. Впрочем, а кто из них - в своем?
Интересный вопрос. Стоит того, чтоб обдумать его как-нибудь зимним вечером за чашкой чая.
Чужак лежал, аккуратно сгруженный у входа, и не шевелился. Не пустой, что странно. Квинси? А дал бы квинси себя так легко схватить?
Капитан - бывший капитан, капитанов здесь нет, как и офицеров и рядовых, все равны, пока еще живы - Кучики наклонился, наскоро обыскивая бессознательного гостя на предмет креста. Крест нашелся - деревянный, небольшой, на цепочке из дешевого металла. На шее.
На шее боевой амулет носить несколько неразумно, конечно, и чужак, разумеется, может быть попросту из кириситан - но все равно подозрительно. Значит, надо связать покрепче перед допросом.
В пещеру зашли все, кого Ашидо успел найти в кратчайший срок. Укитаке-сэнсей, Ханатаро, Ичимару, Котэцу-старшая. Не лучший набор, но на безлюдье и медведь сойдет.
- Где Маюри-сэнсей?
- Где-то, - махнул единственной рукой Ичимару. - Сказал, что у него срочное дело и исчез.
- Не стоило с ним связываться, - качнул головой Укитаке. - Он ненормален и ненадежен.
- А кто здесь нормален? - возразил Ичимару, усаживаясь. - Ата-та, Укитаке-сэмпай, нормальные полегли у порога своих казарм, вот. А здесь нормальных нет.
Младшие чины - бывшие младшие чины, давно пора прекратить наконец считаться званиями - молча слушали. Не встревают - уже хорошо.
- Ну что, Бьякуя-кун, допросите его? У нас тут других профессионалов этого дела нема, - весело кивнул ему Ичимару.
Обидеть пытался, что ли?
- Исанэ-сан?
От короткого удара лечебного кидо пленник содрогнулся всем телом и очнулся, распахнул широко глаза, в ужасе озираясь.
Попытался сесть. Не вышло. Снова быстро, затравленно обежал глазами помещение. Младшие похватались за мечи, старшие не двинулись, только внимательно смотрели.
Потом чужак закашлялся и попробовал что-то сказать. С третьего раза получилось:
- Письмо... Ашидо... от Сэридзавы... в кармане.
- Ашидо-кун?
Тот наклонился, мгновенно нашел письма, развернул.
- Одно и правда от Сэридзавы. Другое... посмотрите, Кучики-доно!
Небрежный почерк, кривоватые кандзи, мятая бумага.
"Исида! Козлина, почему от тебя до сих пор ни слуху, ни духу? Между прочим, твой дальний родственник, Бяка - и тот психует, гадая, где тебя носит..."
Связной?! Этот, в нелепой бандане, с крестом на шее, похожий на клоуна из заштатного цирка или на рядового, переведенного из одиннадцатого в тринадцатый за недостатком интеллекта - связной?!
Следовало догадаться.
Не первый год ведь с Куросаки знакомы.
***
Человек в белых поручах и рваном шарфе на плечах - явно, главный в этой пещере - вернул доктору письмо Ичиго к Исиде и приказал:
- Развяжи и дай ему воды.
Рыжий дикарь в шкуре на плечах - тот самый Ашидо - послушно кивнул, выполняя приказ, а главный оглядел доктора с головы до ног и спросил:
- А теперь, уважаемый, расскажите нам, как вы оказались связным Куросаки? Это несомненно будет весьма поучительной историей.
Самый старший, самый умный и самый равнодушный - седой юноша с отрешенным взглядом.
Второй, главный здесь просто потому, что больше никому не нужно это главенство - худой, весь словно взъерошенный, в грязно-белом шарфе и белых поручах.
Мальчик и девочка, жмущиеся друг к другу и готовые от страха убить кого угодно.
Холодный и безразличный ко всему однорукий инвалид, который выглядит так, будто его уже давно убили, но он забыл это заметить.
И дикарь в косматой шкуре, украшенной масками - то ли самодельными, то ли снятыми с местных мутантов.
Шесть лиц, двенадцать глаз, и у каждого - шесть раз по шестьдесят вопросов.
- Кто ты?
- Почему Куросаки выбрал связным тебя?
- Зачем ты здесь?
- Вы вообще понимаете, во что ввязались?
- Ата-таа, как у вас с головой - все в порядке?
- На кого ты работаешь?
- Вам плохо?
И поди угадай правильный ответ из ста невозможных.
Наконец все закончилось: то ли кончились вопросы, то ли просто нелюдям надоело их задавать. От тишины почти закружилась голова.
- Так что мы будем делать? - спросил задумчиво дикарь по имени Ашидо.
- Разумеется, используем сложившуюся ситуацию в нашу пользу, - сказал главный.
- Предлагаешь попробовать отправить этого рёка в Сэйрейтей? - уточнил седой.
- Например, - согласился главный.
- Его раскроют через десять минут, - хмыкнул однорукий.
- Десять минут - тоже хорошо, - рассудительно сказал седой. - Отвлечет наших врагов на время, которое нам понадобиться для операции.
- Именно, - кивнул главный.
- Глас разума здесь не нужен, что уж там... - пожал плечами однорукий, затыкая за ярко-бирюзовый пояс болтающийся рукав белого балахона. - Делайте, что хотите.
- П-простите, а кто будет ловить квинси? - тихо спросил мальчик.
- Думаю, специалист, Ямада-сан, - мягко улыбнулся седой. - Все-таки не совсем же зазря мы его тут держим.
- Да, именно Маюри-тайчо. И пусть с ним Абарай идет - тоже ведь не зря его кормить.
Седой улыбнулся, прижмуривая глаза.
- Ты к нему все-таки слишком суров.
- А от него есть толк?
- Он убивает пустых, - пожал плечами Ашидо.
- Все мы убиваем, - главный тоже пожал плечами. - А он слишком шумит.
Слова пролетали мимо ушей, не задерживаясь и не спеша поделиться своим смыслом. Голова кружилась - в конце концов, там, в нормальном мире, сейчас была ночь, полтретьего ночи. Снаружи, за входом в пещеру, по-прежнему лился ровный белый свет: видимо, в этом мире ночи, напротив, не бывало вовсе. В пещере горел костер, бросая красно-рыжие блики на лица нелюдей и поросшие мхом стены.
Было холодно. Бандана сбилась набок - пришлось снять и перевязать заново.
В такой полудреме прошло еще сколько-то часов. В пещеру заходили другие нелюди, выходили, беседовали, советовались, ссорились вполголоса...
Наконец Ашидо тряхнул доктора за плечо:
- Эй, связной! Ты спишь, что ли?
- Не уверен, - честно ответил он. - Кажется, нет.
- Хорошо. Тогда вот тебе, переодевайся, - на пол перед доктором полетела белая шпренгеровская форма.
- Зачем?
- Твой Исида - в Сейрейтей. А если ты будешь в форме, тебя к нему пустят.
Что-то в этом было неправильное, но сейчас доктор эту неправильность уловить не мог.
- Меня отпустят к нему?
- Да. Давай, переодевайся.
Быть наконец отпущенным, добраться до проклятого Исиды и отдать проклятое письмо - что еще человеку надо?
Доктор стянул куртку, рубашку. Натянул китель, застегнул, зацепил все аксельбанты за нужные крючки. Надел белые брюки, белые туфли.
Нелепая все-таки форма.
Потом еще раз снял бандану, достал из кармана куртки расческу, расчесался, надел бандану обратно.
- Все, я готов.
- Отлично. На выход, - указал ему Ашидо.
В глубине пещеры доктору почудилась скорченная фигура обнаженного человека. Он предпочел не думать об увиденном.
***
За окном больничной палаты шел дождь - обычный серый дождь, какой бывает каждую осень и каждую весну по тысяче раз. Исида Урью смотрел за окно и думал о том, что это странно - такой земной дождь здесь, в мире мертвых, а дождь шел себе, и вода стекала с карнизов желтой больничной крыши на мощеную крупными камнями мостовую.
В Сейрейтее все крыши - желтые, и все стены - белые. Раньше, до того, как пришли эти, он словно светился в такие серые дни сам по себе - или должен был светиться. По крайней мере, ему так казалось сейчас, когда он глядел в серую пустоту снаружи.
Палата была большая, светлая, с высоким потолком и несколькими странными лампами, что загорались по щелчку пальцев и заливали ее мягким золотистым светом. Кровать стояла у самого окна, одна на всю большую комнату, а за окном были видны бесконечные золотые крыши и вдали, за ними, горы.
Наверное, раньше здесь лечились раненые капитаны. Теперь здесь держали сына Исиды Рюкена: сладко поили, сытно кормили, давали пестрые таблетки и никуда не пускали.
Они все были на одно лицо, эти... местные. На одно неприятное лицо прожившего всю жизнь за границей японца, говорящего с неприятным акцентом и пытающегося быть мягким и заботливым.
Квинси? Да, они так себя называли. Но были ли эти люди одними из древнего братства?
Дедушка сказал бы: нет.
Рюкен говорил - да.
Доктор Оноуэ всегда спокоен, он не повышает голоса, он никогда не смеет сказать резкого слова. Он - словно антипод Рюкена, он не режет словом, как скальпелем - душит, как мягким махровым полотенцем.
У доктора Оноуэ много пестрых таблеток, и все их надо выпить, тогда мальчик Урью сможет забыть о прошлом и стать одним из них. Настоящим квинси.
К черту таких квинси!
Пестрые таблетки сложно не пить: они следят постоянно, за каждым жестом. Но Исида Урью - последний квинси, трудности его не пугают.
Он справляется. Он справится и впредь.
За окном серый дождь смешался с серыми голосами:
- Значит, герр Хохберг?
- Да, я из "Кроссроадс".
- О, американская комтурия! Как там, справляются?
- Здесь лучше, герр...
- Кренгель.
- Герр Кренгель. Здесь люди лучше. С ними проще. А у нас...
- Да, я слышал, слышал. А герр Вальтер казался так преданным делу...
- Что поделать, никто не совершенен.
- А как же перфекты?
- Исключение подтверждает правило.
- И впрямь. Значит...
- Доктор Оносита... простите, Оноуэ сегодня навестит Куросаки-сана.
- А его обычный врач?
- Не справляется. Куда ему, профану.
- Действительно. Что ж, вам направо. Будьте осторожны, мальчик все еще опасен.
- Меня предупредили.
Исида щурится в дождь и чувствует реяцу квинси, достаточно слабую - и другой духовный след. Незнакомый.
Не квинси, не шинигами... человек?!
Долечили.
***
- Здравствуйте, Исида-сан, - улыбаясь, зашел незнакомый квинси в фиолетовой бандане. - Будем знакомы: я доктор Хохберг. Сегодня мы с вами побеседуем о Каракуровской катастрофе. Вот, гляньте-ка: здесь написано несколько строк, напрямую с ней связанных. Мне бы хотелось знать, какие эмоции они у вас вызывают? Какие ассоциации? Извините, бумага слегка помялась... сейчас разглажу!
На тумбочку у кровати легла бумажка - мятая, исписанная кривыми кандзи.
"Исида! Козлина, почему от тебя до сих пор ни слуху, ни духу..."
За окном сонный шорох разрезал сигнал тревоги. Вдалеке, за рядами крыш, полыхнули алые ленты - души шинигами.
А у кровати стоял и широко, по-дурацки, улыбался незнакомый мужик в форменном кителе квинси и дурацкой бандане.
Внизу Иссин говорил по телефону: кто-то хотел знать, не загостился ли у Куросаки доктор Такаяма.
Нелепая идея, конечно: даже в таком диком доме, как их, никто не станет приглашать заночевать психиатра. Разве что в качестве сиделки при буйном больном - но такового здесь как-то не наблюдалось.
- Загулял, похоже, твой доктор, - насмешливо хмыкнул Тэнса, садясь на верх шкафа и постукивая о дверцы каблуками.
- Похоже на то,- кивнул Ичиго. - Если он, конечно, еще живой.
- Может, и не живой, - согласился Тэнса, кивая. - Может, и не живой.
- И что делать, если так?
- Горевать? - хмыкнул Тэнса.
Тэнсе нет никакого дела до доктора в фиолетовой бандане. Помер себе и помер, вечная память, река и камень.
А вот Ичиго неспокойно.
Доктор ведь, в сущности, был неплохим человеком, хоть и редким занудой, и не верил ни в шинигами, ни в пустых.
Он широко и весело улыбался, внимательно слушал - и, похоже, и впрямь стремился помочь. Просто не знал, какая помощь тут нужна на самом деле...
- Так, стоп. Еще не хороним, - сам себе сердито сказал Ичиго, садясь на кровати.
- Не хороним, - кивнул Тэнса. - Пока что только оплакиваем.
- Не пойти ли тебе... - Куросаки сунул ноги в тапки и задумчиво осмотрел окно.
- За тобой вслед, надеюсь? А то еще натворишь глупостей...
- Иногда ты до отврата похож на дядьку Зангецу.
- Ты забыл? Он - часть меня.
- Звучит так, будто ты пустой и его съел... эй, вот не надо так смеяться! Меня уже терзают смутные сомненья!
За окном была ночь, душноватая, летняя, полная запахов и звуков, и они почти оглушили Ичиго, отвыкшего от улицы за месяцы болезни.
Тэнса спрыгнул за окно вслед за ним, пошел за спиной, едва касаясь земли.
- Куда идем-то? - спросил он через десять минут быстрого полубега по ночным улицам - мимо машин, закрытых лавок и удивленных людей.
- К Орихиме. Или Тацуки. Или к Чаду.
- Чад где-то на болотах прячется... - задумчиво сказал Тэнса. - А на болото ты среди ночи не пойдешь.
- Почему это еще?!
- Потому что я тебя не пущу.
- Занпакто не может поднять руку на хозяина.
- Проверь, - пожал плечами Тэнса, поддевая носком сапожка банку из-под ёка-колы.
Та с глухим побрякиванием покатилась вниз по улице.
- Хорошо. Идем к Мидзуиро.
- Уже лучше.
***
- Полчетвертого утра. Ничего, да? - пробормотал младший Кодзима, с трудом фокусируя взгляд на светящемся в темноте комнаты циферблате.
- Дело есть! - ответила загадочная темная фигура в оконном проеме.
- А... - зевнул Мидзуиро. - Здравствуй, Куросаки. А два часа подождать было никак невозможно, конечно?
- Почему два?
- Потому что подъем в шесть часов - звучит не слишком, но все же приемлемо.
- Никак. Пошли!
- Куда?
- И что вы все спрашиваете... - устало вздохнул Куросаки. Только сейчас Мидзуиро заметил, что в левой руке тот держал гирю, закинув ее на плечо.
- И зачем это?
- На всякий случай. Мало ли кто.
- Кто - что?
- Встретится.
- Мне стоило никогда с тобой не встречаться, Куросаки.
- Да, Урахара тоже говорил, что я монстр. Пошли!
***
Идти вдвоем - втроем, считая Тэнсу - было куда веселее, и Ичиго быстро просветил приятеля относительно загадочной судьбы доктора Такаямы.
- И пропал. Не к добру!
- Да, от этих добра не жди, - рассудительно кивнул Мидзуиро. - В лучшем случае твой доктор сидит в каком-нибудь темном подвале и мечтает о звонке в полицию.
- Это в лучшем, - кивнул Ичиго. - Но я решил считать, что он еще жив.
За высоким забором белым пятном виднелась психиатрическая больница "Тихое пристанище", где сейчас держали Иноуэ.
Та легко проснулась и охотно пошла за своими спасителями: все это время она только их и ждала.
- Куросаки-кун, ты все-таки пришел!
Правда, слышать от нее об Айзене было чуточку странно. Как-то немного несвоевременно.
***
- Понимаешь, доктор пошел искать Исиду - и пропал с концами.
- Ну, может быть его похитили?
- Вот и мы так думаем. Как думаешь, где его держат?
- А ничего, что мы - просто дети и ничем не сможем ему помочь?
- Кодзима-кун, вы не понимаете: Куросаки-кун - он все может. Он ведь - первый на подмогу!
- Лучше бы тебя назвали как-нибудь иначе. Например, Сайго, - вздохнул Тэнса.
- Лучше бы меня назвали просто Хадзимэ. Хоть ягоды такой не существует...
- Радуйся, что не Асаи, слушай, - и Тэнса рассмеялся тихим сухим смехом.
- Лучше б тебя сразу назвали Бакаяро, всем все было бы понятно, - огрызнулся Мидзуиро.
- Не цените вы меня, а еще друзья, - перекинул гирю из руки в руку Ичиго. - А я вот вас ценю.
- Я вас ценю, Куросаки-кун! - пылко воскликнула Орихиме.
Ичиго ускорил шаг.
Вскоре с ними бежала еще и Тацуки.
***
- Мы должны выяснить, где держат доктора. Это же элементарно... - разъяснял Ичиго друзьям, собравшимся в старом капище на Храмовой Горе.
- Думаю, можно это провернуть, - достал айпад Мидзуиро. - Достаточно найти штаб этих, антикризисных...
- И как ты его найдешь?
- В Интернете, Арисава-сан, все есть. Чего нет там - нет и на свете.
- Ищи!.. - Ичиго поставил гирю на пол и сел по-турецки. - Я в тебя верю!
- В конце концов, - пролепетала Иноуэ - Если что, я его и воскресить могу.
- Правильно. Так что не все потеряно по-любому...
Никто не заметил, как Тэнса неслышно выскользнул за дверь и скрылся внизу бесконечной каменной лестницы.
А через двадцать минут, или даже меньше, вход закрыла тень.
Доктор Такаяма опирался о косяк и задумчиво обозревал своих четверых пациентов, айпад и гирю на шестьдесят кило.
- Мне сказали, вы меня ищете, Куросаки-сан... - задумчиво произнес он, наконец.
На докторе был белоснежный китель квинси - только запятнанный кровью и грязью. Левый рукав был порван, аксельбанта не хватало.
- Так вот, я хотел спросить - зачем?
А на голове у доктора по-прежнему красовалась фиолетовая бандана с белым паутинчатым узором. Интересно, он ее вообще когда-нибудь снимает?
Ичиго поднял голову и решительно сказал:
- Хотел попросить ответ от Исиды.
- А не проще было дождаться, пока я принесу его тебе домой? - вздохнул доктор, как-то сразу становясь прежним и знакомым, немного смешным и в целом безобидным. - Вот тебе твое письмо.
Вложенное в белый конверт с печаткой-крестом. Написанное идеально ровным почерком на белоснежной ровной бумаге.
***
Куросаки!
Ты невоспитанный совершенно хам и болван. Мой родственник Бяка клянется надрать тебе уши, когда мы вместе приедем погостить к твоему отцу. А моя родственница Рукия еще не решила, что она с тобой сделает за все твои выкрутасы, но она посоветуется с дядюшкой Куроцути и обязательно решит.
До осени нас не жди, у нас тут дел по горло.
Удачи. И подучи орфографию, а то окончательно отстанешь от меня по оценкам.
говорящие именаОноуэ - "над хвостом", Оносита - "под хвостом"; Ичиго (как многим известно) - "первый на подмогу", Сайго - "последний", Хадзимэ - "первый", Бакаяро - "дурак".
Команда: Руконгайские бродяги
Название: Пять дней и еще три месяца спустя
Тема: Между здесь и там
Кол-во слов: 7473
Жанр: АУ-экшн
Содержание: после захвата Ванденрайхом Сейрейтея прошло три месяца
читать дальше
Глава первая
Доктор Такаяма и его пациенты
Доктор Такаяма и его пациенты
Глава первая
Доктор Такаяма и его пациенты
Решительно завязав узел сиреневой веселой банданы с белым паутинным узором, доктор Такаяма Сайдзо бодрым прогулочным шагом направлялся к клинике известного на весь город чудака - доктора Куросаки. Над головой у доктора светило солнце, под ногами поблескивали радужными разводами не просохшие после недавнего ливня лужицы, из овощного ларька неслись нестройные вопли очередной модной группы, которой из окна второго этажа соседнего дома вторил известный певец Факт, и мир был на удивление мирен и безмятежен.Доктор Такаяма и его пациенты
- Грех не быть самому мирным и безмятежным в такой замечательный день, - думал доктор Такаяма, осторожно огибая особенно внушительную лужу, посреди которой, как одинокий лайнер, плавал картонный пакетик из-под макдаковской картошки. - Грех не быть мирным и безмятежным - даже если идешь к пациенту заведомо опасному и, вдобавок, непредсказуемому.
Пациент по имени Ичиго жонглировал шестидесятикилограммовой гантелей, рассказывал о невидимых голодных духах в костяных масках и героических шинигами, упрямо ложился спать исключительно в шкафу, мотивируя это тем, что на кровати в любой момент может появиться незваный гость, и периодически беседовал с воображаемым другом по имени Тэнса.
Особую пикантность всей ситуации придавало то, что Куросаки Ичиго был абсолютно, полностью нормален.
Таких нормальных людей еще поискать.
***
Доктор Такаяма был сотрудником центра реабилитации жертв паранормальных явлений имени Дар Шпренгера. Кто такой был этот Дар Шпренгер и почему в его честь назвали реабилитационный центр - история умалчивала, а доктор, если честно, и не интересовался. У него на хвосте висели бывшие работодатели из федерального спецотдела "Кроссроадс", горевшие желанием побеседовать по душам со своим сбежавшим агентом, да и мирно устроившийся в дурдоме дядя Вальтер не давал расслабиться, ежедневно названивая на мобильный и спеша поделиться свежими открытиями.
Поэтому доктор Такаяма, психиатр со стажем, специалист по подросткам, без особых вопросов согласился работать на господ в белых форменных кителях с одинаковыми аксельбантами-крестами. Только попросил ему такого не выдавать. Да они и сами не собирались: эта форма была только для полноправных членов клуба Дар Шпренгера, так называемых квинси. Старинная традиция, европейские корни... корни, так корни. Традиция, так традиция. Доктор не спорил.
Он честно делал свою работу: пытался диагностировать и по возможности вылечить нескольких детей, павших жертвой непонятных феноменов год назад. Тогда землетрясение, не тронув окраин, разрушило почти весь центр города, так что от некоторых домов осталась только бетонная крошка, а в асфальте красовались воронки, как от множества взрывов.
Дети, бедолаги, жили как раз в центре и, судя по всему, были свидетелями катаклизма.
- У них, похоже, сработал какой-то защитный механизм, амнезия, видите ли, - объяснял, неловко крутя в пальцах дорогую паркеровскую ручку, начальник проекта, герр Лейден. - И они заполнили провалы в памяти совершеннейшей фантастикой. Сами понимаете - кино, манга, дети очень чутко это воспринимают... Исидой - это сын доктора Исиды из центрального госпиталя - займется доктор Оноуэ, он давний друг их семьи, видите ли, а вас мы бы просили... вот, Куросаки Ичиго, Иноуэ Орихиме... Кодзима Мизуиро... и Арисава Тацуки. Их дела найдете у секретаря, геррин Штайн, это комната С-7...
Герру Лейдену и самому бы не повредил осмотр у специалиста, судя по всему - но доктор Такаяма только кивнул и пошел к геррин Штайн, получил флэшку с делами и ушел домой.
Дети оказались... разными.
Аккуратная, нервная, вечно настороженная Иноуэ: никому не доверяет, постоянно ждет подвоха и только и твердит, что Ичиго ее спасет. Придет - и спасет.
Вежливый, вполне светский, воспитанный Кодзима: каждое слово с двойным дном, каждый жест семь раз опробован перед тем, как он его себе позволит, ни грана правды, ни унции искренности.
Горячая, как кипяток, Арисава: готова хоть убить, хоть убиться за свою веру, глаза горят, руки сами сжимаются в кулаки, брови хмурятся... Готовая мученица для непонятной подростковой секты имени непойми кого и чего.
И - Куросаки. Абсолютно, стопроцентно нормальный Куросаки. Который спокойно, глядя, чуть исподлобья прямо доктору в глаза, может часами рассказывать о шинигами, о духах, призраках, о пучеглазой девочке, которая жила в его шкафу, и о том, что друг его отца - бывший санитар дурдома Урахара - на самом деле могущественный ниндзя.
И совершенно, совершенно невозможно понять: где здесь то, во что он верит - и где вранье, фантазии, лапша на докторские уши.
И все четверо рассказывают о шинигами.
- Шинигами? - изящно выгибает бровь Кодзима. - Это игра. В нее мы играем всей школой, когда хотим сорвать занятия. Вроде догонялок: если добежишь до ворот, то ты спасен, если не успеешь - они забрали твою душу и тебя хоронят. Хорошая игра, правда? Я всегда принмаю ставки. Вот Куросаки пока ни разу не выиграл, а Саругаки-сан - отлично справляется, ни одного проигрыша. Это такая девочка из нашего класса. Она Хирако тапочкой лупит, сестра, наверное...
- Шинигами - козлы, - решительно рубит ладонью воздух Арисава. - От них одни беды! Если бы не они, все было бы хорошо.
- Зачем ты спрашиваешь меня о шинигами? Как будто тебе Айзен ничего не рассказал, - качает головой Иноуэ. - Не пытайся притвориться, что ничего не знаешь, тебе не удастся снова меня обмануть!
- Шинигами? Ну, они разные бывают. Как и люди. И иногда в них сразу не разберешься: вот кажется он тебе таким славным малым - а на деле монстр какой-то. Или наоборот: холодильник холодильником, хоть сейчас газировку клади, ан нет - свойский парень, если правильно подойти. Все как у людей. Вот однажды Абарай - это тоже шинигами, рыжий такой...
Почему изо всех чудовищ национального фольклора эти четверо выбрали именно шинигами? Потому, что по-настоящему испугались смерти?
Или потому, что видели кого-то, кто показался им достойным звания бога смерти? И что на самом деле видели эти четверо во время того катаклизма?
И... интересно, что бы рассказал о шинигами пятый ребенок, Исида Урью, которого наблюдает загадочный доктор Оноуэ? И почему его так упорно прячут от глаз?
Доктор Такаяма вздохнул, пнул банку из-под Ёка-колы и решительно пошагал дальше.
Вопросов накопилось слишком много, чтобы решать их вот так, на ходу.
***
А Ичиго слушал доктора и смотрел на потолок.
По потолку ходил Тэнса: с каблука на носок, с каблука на носок, осторожно, словно по тонкому льду ступая - шаг, шаг, еще шаг, стенка, разворот, шаг...
Иногда он спускался с потолка на стену и усаживался на верх шкафа, свесив ноги и постукивая пятками о дверцы, улыбался и подмигивал: мол, все хорошо, Ичиго, держись!
Ичиго кивал и принимался красочно рассказывать доктору о похождениях Хисаги, который однажды украл мотоцикл и ничего ему за это не было.
Доктор записывал его слова - не печатал, писал в маленький блокнот непонятные закорючки какой-то скорописи - а Тэнсе надоедало сидеть на шкафу и он прыгал вниз, чтобы перевернуться на лету и снова встать ногами на потолок.
Или вдруг падал с потолка прямо на кровать, Ичиго за спину, и начинал нашептывать в ухо всякие гадости или что-нибудь забавное, или подсказывать особо забористые ответы на наводящие докторские вопросы...
А доктор говорил о том, что надо смотреть в лицо реальности, что правда еще никому не помешала, доктор спрашивал, почему шинигами и что Ичиго помнит о катаклизме - а по потолку ходил Тэнса, и это значило, что даже сейчас еще не все пропало.
Несмотря ни на что.
Глава вторая
Тайный агент
Тайный агент
Глава вторая
Тайный агент
Впрочем, в тот день Тэнсы не было, и Куросаки-младший был необычно возбужден: недослушивал доктора до конца, перебивал, торопливо пытался рассказать все и сразу и постоянно вскидывал глаза вверх, будто ища что-то на потолке.Тайный агент
Доктор Такаяма тоже пару раз украдкой глянул вверх, но ничего особенного не нашел. Все те же длинные трещины, крупное белое пятно - след свежего ремонта - и несколько странных желтоватых отметин, похожих на следы гигантских ботинок: крыша, видимо, слегка текла.
Но Куросаки Ичиго смотрел туда с такой надеждой, что это почти пугало.
- Послушай, давно хотел спросить... - задумчиво сказал доктор - А что у вас с крышей случилось, что пришлось так капитально потолок переделывать?
- А вам как, правду или приемлемую версию?
- Давай и то, и другое: там разберемся, что лучше.
- Хорошо. Тогда приемлемая версия: это все грузовик.
- Что?
- Грузовик. Упал на крышу - с самолета, наверное. Такого, который перевозит грузовики. Ну или там не знаю, он решил, что он умеет летать и полетел... Слушайте, ну сами как-нибудь придумаете. Я не знаю.
- Тогда почему?
Куросаки пожал плечами, поудобнее усаживаясь на кровати, вытягивая вперед левую ногу и задумчиво шевеля пальцами в синем носке.
- Ну, понимаете, вы ведь не местный, да? У нас в городе если что-то странное случается - это всегда грузовик. Я вот год назад тоже под грузовик попал. Фура Aizen-13, страшная вещь... Ну, и на крыше грузовик. Больше ведь нечему, да?
- А если правду? - терпеливо спросил доктор.
- А зачем? Все равно не поверите, - Куросаки продолжал созерцание собственных пальцев на ноге и, кажется, пытался изобразить ими что-то вроде червячьей дискотеки.
- Ну, правда всегда лучше, чем неправда, разве не так?
Доктор был удивлен. Раньше этот рыжий мерзавец не упускал ни единого шанса рассказать что-нибудь этакое, нисколько не смущаясь тем, что ему могут не поверить. Внезапное здравомыслие почти пугало.
- Грузовик - это проще, - продолжал рассуждать Куросаки. - Поверь в грузовик - и жизнь станет куда понятнее и безопаснее. Главное - не задумываться, что ты вот в него поверишь, а он решит тебя не разочаровать. И явится. На крышу, например, или вырулит из подворотни... Так Кучкин говорит.
- Кто?
- Кучики. Кучики Бьякуя. Такой занудный тип из Сейрейтей, шинигами. Он много чего полезного, оказывается, говорил - если подумать, - мальчик подтянул левую ногу к груди и вытянул правую. Носок на ней был зеленый, в веселую желтую крапину.
- А, Бьякуя... - воображаемый друг номер один, идеальный взрослый: сильный, умный и равнодушный. Кладезь сентенций и философских мыслей на все случаи жизни.
- Ну да. Мой воображаемый друг Бьякуя, - кивнул Куросаки. - Которого я придумал, потому что у меня тупой отец, а у отца - еще более тупые друзья. Я помню.
Он оторвался от созерцания своей ноги и снова глянул вверх - почти тоскливо, с какой-то непонятной затаенной надеждой.
Что же он все-таки там искал?!
Внезапно тот замер, напрягшись - и расслабленно улыбнулся, широко и доверительно:
- Но на самом деле это я Зангецу весь потолок разнес, еще когда. Я тогда еще только-только шинигами стал!
Что-то изменилось. Доктор не заметил - а оно изменилось.
Должно быть, Куросаки наконец дождался?
***
Тэнса тихо спланировал на кровать и, усевшись у Ичиго за спиной, зашептал тому на ухо:
- Тебе передают привет и одобрение, говорят, держаться осталось недолго, они скоро придумают, как быть. Рукия все еще у этих в руках... тише, тише! Она жива, здорова, держится молодцом. Ей не привыкать к Башне, в конце концов. Просили передать спасибо за сведения об их представительстве здесь, этот клуб Дар Шпренгера - еще большая мерзость, чем мы думали. Надо будет с ним что-то сделать, но без квинси не получится - так говорит Куроцути. Так что ты должен выяснить, где они его держат.
Ичиго постарался кивнуть понезаметнее.
В семнадцать лет очень тяжело быть шпионом. Особенно если до этого два года был солдатом на передовой, первым на подмогу, воином и спасителем.
В семнадцать лет очень сложно понять, что война - это не только махание мечом. Что война - это еще и тихая, незаметная, неблагодарная работа того, кто прокладывает для этих, славных и идущих к славе, путь.
Тяжело, сложно. Но приходится.
Особенно если просят такие люди.
- Ты единственный, кто может поддерживать с ними связь, - говорил ему Тэнса. - Потому что у тебя есть я. Но уйти к ним ты не можешь, потому что у тебя нет удостоверения. Помрешь еще, а ты - особо ценный кадр.
Ичиго кивал: ну, понятное дело, он не может уйти без удостоверения, да даже если б оно и было, его бы наверняка отняли. Чтоб не бегал лишний раз. С Кучики-старшего бы сталось, он вообще поклонник принципа "не можешь - заставим", кого угодно уговорить сможет методом кнута и розги, пряника не предусмотрено.
***
Куросаки вздохнул, почесал пятку и спросил:
- Кстати, док, а вы как, только ко мне ходите? Просто я давно Исиду не видел - можно ему с вами письмо передать? Не, можете прочитать перед отправкой, если что!
- Извини пожалуйста, - доктор виновато улыбнулся. - Я знаю, кто это, но никогда его не видел. С ним работает доктор Оноуэ, специалист из "Дар Шпренгера".
- Оноуэ? Это еще кто?
- Не знаю, - развел руками доктор Такаяма. - Никогда его не видел. Просто фамилия запомнилась: забавная.
- Да уж, забавная... - протянул Ичиго. - Но ты же тоже из "Дар Шпренгера"! Значит, можешь c ним связаться и передать письмо. Послушай, мы уже три месяца как не виделись. Я же даже не знаю, как он там!
Доктор Такаяма задумался, потом кивнул:
- Хорошо. Давай заключим сделку - ты ведь знаешь, я жил в США, а там сделки любят. Я отнесу твое письмо к Исиде, а ты расскажешь мне все как есть и прекратишь привирать. Уговор?
Ичиго пожал плечами:
- Вы все равно не поверите, так что - никаких проблем.
Он слез с кровати и, стоя за столом, довольно небрежно начеркал несколько строк - доктор Такаяма не стал подсматривать, просто взял сложенный лист бумаги и положил во внутренний карман.
- Итак, послезавтра мы обменяемся: я тебе - ответ твоего друга, а ты мне - правду.
Ичиго кивнул.
***
Стоило доктору выйти на улицу, мимо него метнулась неясная тень: то ли серая, то ли белая, в характерном даршпренгеровском клубном кителе.
Другой, может быть, и не обратил бы внимания, но, на свою беду, доктор Такаяма раньше был агентом Дэвидом. Он кинулся в погоню.
Тень спешно нырнула в переулок, другой, третий - словно чуяла слежку - и наконец скрылась в странном темном провале, со свода которого, как с приемной ленты конвеера в аэропорту, свисали длинные, до земли, ленты.
Доктор прыгнул за ним.
Глава третья
Доктор и Лес
Доктор и Лес
Глава третья
Доктор и Лес
Когда в конце бесконечного черного коридора, по которому он бежал за своей целью, наконец показался свет, Такаяма Сайдзо не поверил своим глазам. Ему казалось, что он вечно будет догонять, а тот - из "Дар Шпренгера" - вечно будет убегать, и все это в почти кромешной тьме.Доктор и Лес
Но свет несомненно был: бил по глазам, вызывая короткую резкую боль. Звал за собой.
Доктор Такаяма Сайдзо не посмел ослушаться этого зова и - в какой-то момент, потеряв из виду цель, вывалился на белоснежный песок.
Над ним в бесконечную высь холодного белого неба уходили такие же холодные, словно каменные, стволы деревьев, в кроне которых высоким рыдающим кличем перекликались незримые птицы. Мимо замершего, упершись руками в землю, доктора пробежал деловитый зверек, похожий на вылезшего на сушу морского ежа. Другой местный житель - отдаленно напоминавший зайца, только зачем-то отрастившего на мордочке костяные пластины - замер на несколько мгновений, разглядывая незваного гостя - но, стоило тому пошевелиться, шарахнулся в тень и умчался прочь, ломая тонкие ветви окаменелых кустов.
По стволу вниз спустился светлячок с белым черепом на головке, помедлил, будто тоже внимательно рассматривая доктора, и внезапно отчаянно застрекотал закрылками.
Издалека ему откликнулся еще один, уже иной мелодией, потом третий - и через считанные мгновения весь лес уже полнился прихоливой музыкой, впрочем, смолкшей еще через несколько секунд.
Доктор, шатнувшись - от недавнего падения и яркого света слегка кружилась голова - поднялся на ноги.
- Где бы я ни был, это не Земля, - мрачно сказал он, осмотревшись. В кустах неподалеку что-то глухо хохотнуло, навевая нехорошие воспоминания о некогда просмотренном черно-белом сериале. Помнится, там к такому вот лесу прилагался заброшенный город и толпа злющих инопланетян...
Замолкшие было светлячки-цикады заверещали снова, словно переговариваясь. Из за дерева выглянуло подобие земного крота, тоже закованное в панцирь, и немедленно вновь зарылось в землю. Поразмыслив, доктор Такаяма решился все-таки попробовать пойти по видневшейся невдалеке узкой тропке, отчаянно надеясь, что протоптали ее не местные звери, и ведет она не на их водопой.
Все равно пути назад не было: черная воронка закрылась у него за спиной.
Лес, живой и мертвый одновременно, зорко следил за ним мириадами маленьких и больших, заметных и незаметных глаз. То там, то здесь кто-нибудь выныривал из-за кустов, коротко осматривал его и, не нападая, скрывался вновь. Однажды высунулся крупный, похожий на сутулого медведеволка, хищник (тоже с роговыми наростами на морде), многозначительно облизнулся длинным сизым языком - доктор нервно сжал в кармане практически бесполезную травматику - и скрылся, бесшумно и легко, не обломав ни единой каменной веточки. Краем глаза доктор заметил, что у существа было по сути две пасти - внутренняя и внешняя. Уютнее от этого не становилось.
Да, Лес определенно за ним следил!
***
На поляне, где песок от непрестанных ударов серо давно превратился в стекло, на старом пне давным-давно почившего дерева сидел в позе мыслителя Пустой.
Правда, мыслитель это был более чем оригинальный: его вполне человеческое тело венчала треугольная, как у ската, голова в гладкой маске, расписанной яркими оранжевыми узорами, на которой чудом держалась проволочка, выгнутая в подобие очков. Узкие, тоже треугольные, глаза поблескивали хищным желтым огнем, а над левым плечом изгибался длинный пластинчатый скорпионий хвост с жалом на конце.
Вокруг Мыслителя толпились разномастные пустые поменьше - похожие на зверей, на людей-мутантов и вообще ни на что не похожие. Все они старательно соблюдали тишину, боясь помешать тому думать - гнев этого существа бывал разным, но неизменно смертоносным.
Наконец один, тощий и похожий на вставшую дыбом глисту на ножках, осмелился подать голос:
- Ну так как, президент? Съедим его - и вся недолга?
Мыслитель (носивший гордое имя Сэридзава и звание президента Ипотеки) медленно повернул к нему голову и строго произнес:
- Повтори, что ты сказал?
- Съедим, говорю, и вся недолга! Хватит уже к нам таскаться всяким чужакам - мало нам Ашидо, чтоб ему Ками-саму встретить на неторной тропке!
Сэридзава медленно поднялся на ноги (почти человеческие, только трехпалые, как у рептилии или черепашки-ниндзя) и обратился к остальным собравшимся:
- Дорогие мои избиратели! Дорогие мои души альтернативного питания! Бесценные, не побоюсь этого слова, патриоты нашего славного Леса! Слышали вы этого недоделанного гиллиана?
Дружный хор подтвердил, что дорогие и бесценные все слышали.
- А доводилось ли вам, уважаемые пайщики Ипотеки, слышать что-нибудь менее разумное? Съесть чужака! Дзёдзибусю предлагает нам это так, как будто нет ничего более простого и естественного, чем есть чужаков. Нет, ну конечно, он пытается набрать популярности перед выборами - понятная слабость, присущая всякой высокоразвитой духовной сущности...
Остальные пустые внимательно прислушивались к речи главаря, глубоко заинтригованные и силящиеся постичь: как так глупым и неправильным стало самое очевидное производимое с чужаками действие - поедание?
А оратор, тем временем, сложил очки и осмотрел свою публику. Довольный зрелищем, он продолжил:
- Милые избиратели! Вы ведь потому и голосуете на ежегодных выборах меня в президенты, что вас умом не обделили! Ну вот вспомните, милые мои старожилы, столпы, можно сказать, нашей маленькой общины - что было, когда мы попытались съесть чужака Ашидо?
- Он перебил половину нашего улья, - прошамкал невнятно тощий адьюкас в надколотой маске.
- Именно! А что было, когда мы решили съесть чужаков, упавших к нам с небес, и их арранкара? Именно! У нас освободилось три четверти помещений в Ипотеке, и вашему президенту приходится ломать маску, где бы найти новых жильцов. Так стоит нам есть чужаков или нет? Решайте сами - у нас, в конце концов, демократия по Конституции!
Разумеется, все собрание заголосило, что никого есть не надо, шкура своя, не в Лас-Ночес чай выдана, а жизнь слишком хороша, чтоб завершать ее так неблагодарно, когда пай в Ипотеку заплачен, и комната почти полная, все перспективы открыты...
- Ну, раз никто (кроме моего доброго друга Дзёдзибусю, конечно) не спорит, то постановим: чужака не есть, расспросить и отпустить с миром, покуда живы. Все довольны?
Довольны были все. Единственный недовольный, шлепнувшись на брюхо, попытался было уползти и захарчить жертву в одиночку - но его живо поймали и придавили большим камнем. На камне кривой каной было написано: "Для Дзёдзи".
***
- Что ж! Тогда попросим наших младших полуразумных товарищей привести сюда чужака для беседы, - решительно приказал Сэридзава и снова опустился на свой импровизированный трон.
В Лесу Меносов никто не помнил, когда здесь появился этот странный пустой и откуда он взялся. Просто однажды он начал бродить по местным перелескам и горам, нигде надолго не задерживаясь, и разговаривать с местными жителями. Сколько раз его пытались съесть - тоже никто не считал: некому было. Все пытавшиеся в лучшем случае становились частью свиты этого странного типа, в худшем - его пищей.
Так прошло достаточно много лет, покуда он не прибился к горному улью, приткнувшемуся у самых Черных Гор, на нижнем их склоне.
Именно там этот пустой - тогда уже, несомненно, адьюкас - и основал свое государство: Ипотеку.
Идея была проста до элементарности: улей делился на комнаты, в каждую из которых заселялись пустые, внесшие пай - определенное количество душ. Когда комната забивалась под завязку, дверь закрывалась и жильцы поедали друг друга, пока не оставался один. Тогда дверь снова открывали и комната открывалась для заселения снова...
Простой и действенный способ быстро и практически без риска (ведь каждый верил, что тем единственным, кому откроется дверь, будет именно он) набраться сил обрел невиданную популярность среди пустых. Они толпами валили в этот улей - Ипотеку - и охотно ставили отпечаток эктоплазма на контракте, становясь Ямадами, Сугавами, Симадами и Ито. Не менее охотно, хотя и не до конца понимая смысл своих действий, они голосовали на очередных выборах Сэридзавы в президенты и принимали Конституцию Ипотеки.
Постепенно они набирались сил, умнели - и когда в Лес пришел Айзен, его встретили с холодным скепсисом, как равного, а то и слабейшего. Впрочем, Сэридзава рисковать не стал: включил в контракт пункт о сотрудничестве с Лас-Ночес ("Программа Ипотека - Ками: стань васто-лордэ и получи тур в Лас-Ночес, где после небольших косметических процедур совершенно безболезненно сможешь стать Арранкаром и получить в подарок белую форму и крутую татуировку в виде цифры!"), договорился, что арранкары не будут соваться в их часть леса - и разошелся с будущим богом нового мира вполне по-мирному.
Единственным его врагом был полусумасшедший шинигами Ашидо, которого президент Ипотеки боялся до дрожи.
Известное дело: страшнее кошки зверя нет.
***
На ветку, прямо перед носом у доктора Такаямы, опустилась птица - точнее, некое подобие птичьего скелета с тончайшими костяными крыльями.
Доктор шагнул вправо.
Птица перелетела вслед за ним и снова замерла у него перед лицом.
Доктор шарахнулся влево.
Птица за ним.
Он рванулся назад.
Птица вмиг оказалась у него за спиной.
Доктор остановился, выдохнул, заложил руки за пояс джинсов.
- Хорошо, чего ты хочешь?
Он готов был поклясться, что птица подмигнула перед тем, как снова перелететь вперед и замереть в паре шагов от него.
- Идти за тобой? - удивился доктор.
Та согласно щелкнула клювом и снова перелетела на пару шагов дальше.
Доктор последовал за ней.
Вправо, влево, прямо через кусты, снова вправо по тропинке, мимо поляны с тихо звеневшими прозрачными цветами - кварц? хрусталь? - мимо глубокого оврага, на дне которого полыхали странные сполохи...
Наконец, он вышел на поляну.
Прямо перед ним, на троноподобном пне, сидел мутант в очках из медной проволоки. За его спиной толпились другие мутанты - похожие и не похожие друг на друга, жуткие, противоестественные.
Мутант на троне прокашлялся и на неплохом киото-бэн произнес:
- Добро пожаловать в Ипотеку, почтенный странник! Чему обязаны вашим визитом?
Глава четвертая
Письма
Письма
Глава четвертая
Письма
Сэридзаве, бессменному президенту Ипотеки, было страшно. Может быть, впервые за всю его долгую нежизнь ему было страшно: в Лес, в вотчину пустых, пробрался их давний, заклятейший из заклятых, враг - квинси.Письма
В прошлый раз один из них свалился с неба вместе с другими существами - с шинигами и арранкарами - и уничтожил полтора десятка гиллианов. Жаль их, конечно, но гиллианы - не слишком большая потеря, зато хорошая мишень. Прикрывать ими от атак свою Ипотеку старый пустой научился еще в самом начале войны с Ашидо.
Квинси...
Некоторые считали, что природный враг пустых - это шинигами. Дурачье! Шинигами всего лишь отсылает все составляющие пустого души на перерождение. Это неприятно, но не слишком страшно: всегда есть надежда, что то самое, свое "я" все-таки и после этого останется собой (так надеются остаться последними те, для которых закрывается дверь).
Квинси убивают навсегда. После их стрел ты не сможешь рассыпаться на тысячу искр и снова стать самим собой. Ты просто пеплом и пылью ляжешь на землю, и... и все. Даже лопух не вырастет - какие лопухи в Лесу? Только что каменные...
Пустой нервно дернул хвостом.
Квинси в Лесу - это плохо. Квинси из этих в Лесу - это еще и страшно.
Это значит, скоро придут его соратники.
- Ты принес дурные вести, - сказал он мрачно чужаку. Чужак пожал плечами, почесал голову под нелепым фиолетовым платком. Сам понимает, что дурные, по лицу видно.
- Квинси твои враги? - спросил он.
- Не знаю... - растерянно покачал головой чужак.
Как можно не знать, кто твой враг? Живые - потрясающе нелепые существа, все-таки. Чужак еще немного помолчал и все же решился сделать вывод:
- Пожалуй, да. Друг не станет ходить в такое место, как это.
- Твоя искренность достойна уважения, - хмыкнул Сэридзава. - И твое бесстрашие тоже.
Чужак пожал плечами. Странное он существо, все же. Не пугается, не убегает с воплями... стоит. Слушает. Отвечает.
- Я не вижу смысла врать. Мы ведь оба заинтересованы в правде, не так ли?
- Так. Хорошо! Ты сказал нам о приходе нашего общего врага. Мы взамен поможем тебе. Дорогие мои избиратели! - Сэридзава решительно развернулся к своим. - Давайте встанем! Встанем и поаплодируем нашему другу ... из мира Живых! - вывернулся он, вспомнив вовремя, что забыл спросить, как чужака зовут. - Выразим ему так свою благодарность за своевременное информирования нас о важном событии, грозящем жизням всех честных душ альтернативного питания!
Поляна послушно откликнулась аплодисментами.
- Предлагаю нам в благодарность проводить нашего дорогого гостя до границы Ипотеки и указать путь к проклятым шинигами, чтоб их ками побрали. Кто за?
Лес рук. Разумеется.
И разумеется, Дзёдзибусю пытается протестовать... как будто он способен на что-то другое. Это ведь Дзёдзи. Он только для того и живет, чтоб протестовать.
Чужак послушно кивает и благодарит. Вежливый. Если его съесть... но нельзя есть чужаков. За это будет новый удар по Ипотеке.
А так можно спрятаться у корней гор, затаиться под обманчиво-тихой гладью подземных озер, зарыться в черный песок... Выжить.
И тогда Лес еще вернется в их руки...
***
Только когда граница территорий, подконтрольных Ипотеке, осталась далеко позади, доктор Такаяма Сайдзо почувствовал, что страх наконец-то его отпустил.
До того от страха подкашивались ноги, руки тряслись, в висках отчаянно стучал пульс, а он изо всех сил пытался не показать этого и с максимальной вежливостью и терпеливостью отвечал на расспросы жуткого мутанта со скорпионьим хвостом. Если та правда, которую прячет Ичиго - хоть на милионную долю схожа с этим, если его пустые - похожи на этих тварей... тогда доктор предпочел бы никогда ее не знать, эту правду.
Или наоброт - тогда ее обязательно надо узнать?
Во внутреннем кармане теперь пряталось уже два письма: адресованное Исиде и нацарапанное на коленке тем страхолюдным мутантом.
- Отдай его Ашидо, - велел он тогда. - Скажешь - от Сэридзавы. Здесь рекомендации.
Вот только рекомендательных писем от чудовищ он еще не получал.
От мафиози и якудзы - было; от записных сумасшедших - было; от одного серийного маньяка - и то было! Теперь от мутанта будет.
У красной поляны следовало свернуть налево и идти вдоль низких серых кустов, пока не покажется пересохшее русло реки...
Здесь, за границей Ипотеки, было потрясающе пусто.
Ни зверей, ни птиц, ни даже насекомых - только безмолвный, холодный, совсем мертвый лес. Угольно-черные, поблескивающие стволы гигантских деревьев, белоснежное кружево кустов, стальные иглы травы - и холодное, словно фарфоровое, матово-белое небо, льющее неверный серебристый свет на все это сказочное великолепие.
Между стволами изредка висела паутина - запыленная, древняя, как мир, паутина, которую никто не тревожил, кажется, с самого того дня, как ее сплели. Серая, тусклая, она была похожа то на обрывки старой шали, то на седую бороду, то на вуаль таинственной незнакомки, слуачайно потерявшей ее на бегу.
Если все-таки суметь не бояться, начнешь видеть этот Лес совсем иначе.
Из приюта кошмаров он станет осколком разбившейся сказки, и в центре него воображение живо возведет высокий замок из белого камня, в котором прячется от мира прекрасная спящая принцесса...
Доктор заулыбался, замерев на берегу пересохшей реки и припомнил инструкции. Значит, теперь вдоль по берегу, в сторону золотистого дерева и дальше, до моста. Золотистое дерево было отсюда хорошо видно: оно почти светилось среди своих черных товарок, мгновенно приковывая взор.
- Интересно, почему оно золотистое? - пробормотал доктор, все еще улыбаясь. Хотелось придумать какое-нибудь очень волшебное объяснение.
Он почти придумал его - но именно в этот момент его прошило резкой болью, и он потерял сознание.
***
- Чужак, - сухо сообщил Ашидо сидевшим у костра шинигами. - Шел к нам, быстро и уверенно: знал дорогу.
- Вот как... - капитан - бывший капитан - Кучики устало провел рукой по лицу. - Хорошо. Приведи в чувство, зафиксируй, приготовь к... беседе.
- Остальных звать? - уточнил Ашидо.
- А сам как полагаешь?
- Слушаюсь, - кивок, и дикий шинигами тенью скрылся из виду.
Хороший человек, и полезный - жаль, совершенно неуправляемый и абсолютно не в своем уме. Впрочем, а кто из них - в своем?
Интересный вопрос. Стоит того, чтоб обдумать его как-нибудь зимним вечером за чашкой чая.
Чужак лежал, аккуратно сгруженный у входа, и не шевелился. Не пустой, что странно. Квинси? А дал бы квинси себя так легко схватить?
Капитан - бывший капитан, капитанов здесь нет, как и офицеров и рядовых, все равны, пока еще живы - Кучики наклонился, наскоро обыскивая бессознательного гостя на предмет креста. Крест нашелся - деревянный, небольшой, на цепочке из дешевого металла. На шее.
На шее боевой амулет носить несколько неразумно, конечно, и чужак, разумеется, может быть попросту из кириситан - но все равно подозрительно. Значит, надо связать покрепче перед допросом.
В пещеру зашли все, кого Ашидо успел найти в кратчайший срок. Укитаке-сэнсей, Ханатаро, Ичимару, Котэцу-старшая. Не лучший набор, но на безлюдье и медведь сойдет.
- Где Маюри-сэнсей?
- Где-то, - махнул единственной рукой Ичимару. - Сказал, что у него срочное дело и исчез.
- Не стоило с ним связываться, - качнул головой Укитаке. - Он ненормален и ненадежен.
- А кто здесь нормален? - возразил Ичимару, усаживаясь. - Ата-та, Укитаке-сэмпай, нормальные полегли у порога своих казарм, вот. А здесь нормальных нет.
Младшие чины - бывшие младшие чины, давно пора прекратить наконец считаться званиями - молча слушали. Не встревают - уже хорошо.
- Ну что, Бьякуя-кун, допросите его? У нас тут других профессионалов этого дела нема, - весело кивнул ему Ичимару.
Обидеть пытался, что ли?
- Исанэ-сан?
От короткого удара лечебного кидо пленник содрогнулся всем телом и очнулся, распахнул широко глаза, в ужасе озираясь.
Попытался сесть. Не вышло. Снова быстро, затравленно обежал глазами помещение. Младшие похватались за мечи, старшие не двинулись, только внимательно смотрели.
Потом чужак закашлялся и попробовал что-то сказать. С третьего раза получилось:
- Письмо... Ашидо... от Сэридзавы... в кармане.
- Ашидо-кун?
Тот наклонился, мгновенно нашел письма, развернул.
- Одно и правда от Сэридзавы. Другое... посмотрите, Кучики-доно!
Небрежный почерк, кривоватые кандзи, мятая бумага.
"Исида! Козлина, почему от тебя до сих пор ни слуху, ни духу? Между прочим, твой дальний родственник, Бяка - и тот психует, гадая, где тебя носит..."
Связной?! Этот, в нелепой бандане, с крестом на шее, похожий на клоуна из заштатного цирка или на рядового, переведенного из одиннадцатого в тринадцатый за недостатком интеллекта - связной?!
Следовало догадаться.
Не первый год ведь с Куросаки знакомы.
***
Человек в белых поручах и рваном шарфе на плечах - явно, главный в этой пещере - вернул доктору письмо Ичиго к Исиде и приказал:
- Развяжи и дай ему воды.
Рыжий дикарь в шкуре на плечах - тот самый Ашидо - послушно кивнул, выполняя приказ, а главный оглядел доктора с головы до ног и спросил:
- А теперь, уважаемый, расскажите нам, как вы оказались связным Куросаки? Это несомненно будет весьма поучительной историей.
Глава пятая
Герр Хохберг
Герр Хохберг
Глава пятая
Герр Хохберг
Три часа допроса пролетели как полсуток. Впрочем, конечно, допросом это назвать было сложно: ни пыток, ни принуждения, даже попить дали - просто три часа бесконечных, как река, вопросов, и холодных, как небо этого мира, глаз шести нелюдей, сидевших у костра.Герр Хохберг
Самый старший, самый умный и самый равнодушный - седой юноша с отрешенным взглядом.
Второй, главный здесь просто потому, что больше никому не нужно это главенство - худой, весь словно взъерошенный, в грязно-белом шарфе и белых поручах.
Мальчик и девочка, жмущиеся друг к другу и готовые от страха убить кого угодно.
Холодный и безразличный ко всему однорукий инвалид, который выглядит так, будто его уже давно убили, но он забыл это заметить.
И дикарь в косматой шкуре, украшенной масками - то ли самодельными, то ли снятыми с местных мутантов.
Шесть лиц, двенадцать глаз, и у каждого - шесть раз по шестьдесят вопросов.
- Кто ты?
- Почему Куросаки выбрал связным тебя?
- Зачем ты здесь?
- Вы вообще понимаете, во что ввязались?
- Ата-таа, как у вас с головой - все в порядке?
- На кого ты работаешь?
- Вам плохо?
И поди угадай правильный ответ из ста невозможных.
Наконец все закончилось: то ли кончились вопросы, то ли просто нелюдям надоело их задавать. От тишины почти закружилась голова.
- Так что мы будем делать? - спросил задумчиво дикарь по имени Ашидо.
- Разумеется, используем сложившуюся ситуацию в нашу пользу, - сказал главный.
- Предлагаешь попробовать отправить этого рёка в Сэйрейтей? - уточнил седой.
- Например, - согласился главный.
- Его раскроют через десять минут, - хмыкнул однорукий.
- Десять минут - тоже хорошо, - рассудительно сказал седой. - Отвлечет наших врагов на время, которое нам понадобиться для операции.
- Именно, - кивнул главный.
- Глас разума здесь не нужен, что уж там... - пожал плечами однорукий, затыкая за ярко-бирюзовый пояс болтающийся рукав белого балахона. - Делайте, что хотите.
- П-простите, а кто будет ловить квинси? - тихо спросил мальчик.
- Думаю, специалист, Ямада-сан, - мягко улыбнулся седой. - Все-таки не совсем же зазря мы его тут держим.
- Да, именно Маюри-тайчо. И пусть с ним Абарай идет - тоже ведь не зря его кормить.
Седой улыбнулся, прижмуривая глаза.
- Ты к нему все-таки слишком суров.
- А от него есть толк?
- Он убивает пустых, - пожал плечами Ашидо.
- Все мы убиваем, - главный тоже пожал плечами. - А он слишком шумит.
Слова пролетали мимо ушей, не задерживаясь и не спеша поделиться своим смыслом. Голова кружилась - в конце концов, там, в нормальном мире, сейчас была ночь, полтретьего ночи. Снаружи, за входом в пещеру, по-прежнему лился ровный белый свет: видимо, в этом мире ночи, напротив, не бывало вовсе. В пещере горел костер, бросая красно-рыжие блики на лица нелюдей и поросшие мхом стены.
Было холодно. Бандана сбилась набок - пришлось снять и перевязать заново.
В такой полудреме прошло еще сколько-то часов. В пещеру заходили другие нелюди, выходили, беседовали, советовались, ссорились вполголоса...
Наконец Ашидо тряхнул доктора за плечо:
- Эй, связной! Ты спишь, что ли?
- Не уверен, - честно ответил он. - Кажется, нет.
- Хорошо. Тогда вот тебе, переодевайся, - на пол перед доктором полетела белая шпренгеровская форма.
- Зачем?
- Твой Исида - в Сейрейтей. А если ты будешь в форме, тебя к нему пустят.
Что-то в этом было неправильное, но сейчас доктор эту неправильность уловить не мог.
- Меня отпустят к нему?
- Да. Давай, переодевайся.
Быть наконец отпущенным, добраться до проклятого Исиды и отдать проклятое письмо - что еще человеку надо?
Доктор стянул куртку, рубашку. Натянул китель, застегнул, зацепил все аксельбанты за нужные крючки. Надел белые брюки, белые туфли.
Нелепая все-таки форма.
Потом еще раз снял бандану, достал из кармана куртки расческу, расчесался, надел бандану обратно.
- Все, я готов.
- Отлично. На выход, - указал ему Ашидо.
В глубине пещеры доктору почудилась скорченная фигура обнаженного человека. Он предпочел не думать об увиденном.
***
За окном больничной палаты шел дождь - обычный серый дождь, какой бывает каждую осень и каждую весну по тысяче раз. Исида Урью смотрел за окно и думал о том, что это странно - такой земной дождь здесь, в мире мертвых, а дождь шел себе, и вода стекала с карнизов желтой больничной крыши на мощеную крупными камнями мостовую.
В Сейрейтее все крыши - желтые, и все стены - белые. Раньше, до того, как пришли эти, он словно светился в такие серые дни сам по себе - или должен был светиться. По крайней мере, ему так казалось сейчас, когда он глядел в серую пустоту снаружи.
Палата была большая, светлая, с высоким потолком и несколькими странными лампами, что загорались по щелчку пальцев и заливали ее мягким золотистым светом. Кровать стояла у самого окна, одна на всю большую комнату, а за окном были видны бесконечные золотые крыши и вдали, за ними, горы.
Наверное, раньше здесь лечились раненые капитаны. Теперь здесь держали сына Исиды Рюкена: сладко поили, сытно кормили, давали пестрые таблетки и никуда не пускали.
Они все были на одно лицо, эти... местные. На одно неприятное лицо прожившего всю жизнь за границей японца, говорящего с неприятным акцентом и пытающегося быть мягким и заботливым.
Квинси? Да, они так себя называли. Но были ли эти люди одними из древнего братства?
Дедушка сказал бы: нет.
Рюкен говорил - да.
Доктор Оноуэ всегда спокоен, он не повышает голоса, он никогда не смеет сказать резкого слова. Он - словно антипод Рюкена, он не режет словом, как скальпелем - душит, как мягким махровым полотенцем.
У доктора Оноуэ много пестрых таблеток, и все их надо выпить, тогда мальчик Урью сможет забыть о прошлом и стать одним из них. Настоящим квинси.
К черту таких квинси!
Пестрые таблетки сложно не пить: они следят постоянно, за каждым жестом. Но Исида Урью - последний квинси, трудности его не пугают.
Он справляется. Он справится и впредь.
За окном серый дождь смешался с серыми голосами:
- Значит, герр Хохберг?
- Да, я из "Кроссроадс".
- О, американская комтурия! Как там, справляются?
- Здесь лучше, герр...
- Кренгель.
- Герр Кренгель. Здесь люди лучше. С ними проще. А у нас...
- Да, я слышал, слышал. А герр Вальтер казался так преданным делу...
- Что поделать, никто не совершенен.
- А как же перфекты?
- Исключение подтверждает правило.
- И впрямь. Значит...
- Доктор Оносита... простите, Оноуэ сегодня навестит Куросаки-сана.
- А его обычный врач?
- Не справляется. Куда ему, профану.
- Действительно. Что ж, вам направо. Будьте осторожны, мальчик все еще опасен.
- Меня предупредили.
Исида щурится в дождь и чувствует реяцу квинси, достаточно слабую - и другой духовный след. Незнакомый.
Не квинси, не шинигами... человек?!
Долечили.
***
- Здравствуйте, Исида-сан, - улыбаясь, зашел незнакомый квинси в фиолетовой бандане. - Будем знакомы: я доктор Хохберг. Сегодня мы с вами побеседуем о Каракуровской катастрофе. Вот, гляньте-ка: здесь написано несколько строк, напрямую с ней связанных. Мне бы хотелось знать, какие эмоции они у вас вызывают? Какие ассоциации? Извините, бумага слегка помялась... сейчас разглажу!
На тумбочку у кровати легла бумажка - мятая, исписанная кривыми кандзи.
"Исида! Козлина, почему от тебя до сих пор ни слуху, ни духу..."
За окном сонный шорох разрезал сигнал тревоги. Вдалеке, за рядами крыш, полыхнули алые ленты - души шинигами.
А у кровати стоял и широко, по-дурацки, улыбался незнакомый мужик в форменном кителе квинси и дурацкой бандане.
Глава шестая
Последняя
Последняя
Глава шестая
Последняя
В Каракуре была ночь: обычная шумная ночь большого города, прошитая на живую нитку бесконечными огнями и отблесками прожекторов, гудящая машинами, бормочущая на тысячу голосов и изредка пошаркивающая метлой дворника.Последняя
Внизу Иссин говорил по телефону: кто-то хотел знать, не загостился ли у Куросаки доктор Такаяма.
Нелепая идея, конечно: даже в таком диком доме, как их, никто не станет приглашать заночевать психиатра. Разве что в качестве сиделки при буйном больном - но такового здесь как-то не наблюдалось.
- Загулял, похоже, твой доктор, - насмешливо хмыкнул Тэнса, садясь на верх шкафа и постукивая о дверцы каблуками.
- Похоже на то,- кивнул Ичиго. - Если он, конечно, еще живой.
- Может, и не живой, - согласился Тэнса, кивая. - Может, и не живой.
- И что делать, если так?
- Горевать? - хмыкнул Тэнса.
Тэнсе нет никакого дела до доктора в фиолетовой бандане. Помер себе и помер, вечная память, река и камень.
А вот Ичиго неспокойно.
Доктор ведь, в сущности, был неплохим человеком, хоть и редким занудой, и не верил ни в шинигами, ни в пустых.
Он широко и весело улыбался, внимательно слушал - и, похоже, и впрямь стремился помочь. Просто не знал, какая помощь тут нужна на самом деле...
- Так, стоп. Еще не хороним, - сам себе сердито сказал Ичиго, садясь на кровати.
- Не хороним, - кивнул Тэнса. - Пока что только оплакиваем.
- Не пойти ли тебе... - Куросаки сунул ноги в тапки и задумчиво осмотрел окно.
- За тобой вслед, надеюсь? А то еще натворишь глупостей...
- Иногда ты до отврата похож на дядьку Зангецу.
- Ты забыл? Он - часть меня.
- Звучит так, будто ты пустой и его съел... эй, вот не надо так смеяться! Меня уже терзают смутные сомненья!
За окном была ночь, душноватая, летняя, полная запахов и звуков, и они почти оглушили Ичиго, отвыкшего от улицы за месяцы болезни.
Тэнса спрыгнул за окно вслед за ним, пошел за спиной, едва касаясь земли.
- Куда идем-то? - спросил он через десять минут быстрого полубега по ночным улицам - мимо машин, закрытых лавок и удивленных людей.
- К Орихиме. Или Тацуки. Или к Чаду.
- Чад где-то на болотах прячется... - задумчиво сказал Тэнса. - А на болото ты среди ночи не пойдешь.
- Почему это еще?!
- Потому что я тебя не пущу.
- Занпакто не может поднять руку на хозяина.
- Проверь, - пожал плечами Тэнса, поддевая носком сапожка банку из-под ёка-колы.
Та с глухим побрякиванием покатилась вниз по улице.
- Хорошо. Идем к Мидзуиро.
- Уже лучше.
***
- Полчетвертого утра. Ничего, да? - пробормотал младший Кодзима, с трудом фокусируя взгляд на светящемся в темноте комнаты циферблате.
- Дело есть! - ответила загадочная темная фигура в оконном проеме.
- А... - зевнул Мидзуиро. - Здравствуй, Куросаки. А два часа подождать было никак невозможно, конечно?
- Почему два?
- Потому что подъем в шесть часов - звучит не слишком, но все же приемлемо.
- Никак. Пошли!
- Куда?
- И что вы все спрашиваете... - устало вздохнул Куросаки. Только сейчас Мидзуиро заметил, что в левой руке тот держал гирю, закинув ее на плечо.
- И зачем это?
- На всякий случай. Мало ли кто.
- Кто - что?
- Встретится.
- Мне стоило никогда с тобой не встречаться, Куросаки.
- Да, Урахара тоже говорил, что я монстр. Пошли!
***
Идти вдвоем - втроем, считая Тэнсу - было куда веселее, и Ичиго быстро просветил приятеля относительно загадочной судьбы доктора Такаямы.
- И пропал. Не к добру!
- Да, от этих добра не жди, - рассудительно кивнул Мидзуиро. - В лучшем случае твой доктор сидит в каком-нибудь темном подвале и мечтает о звонке в полицию.
- Это в лучшем, - кивнул Ичиго. - Но я решил считать, что он еще жив.
За высоким забором белым пятном виднелась психиатрическая больница "Тихое пристанище", где сейчас держали Иноуэ.
Та легко проснулась и охотно пошла за своими спасителями: все это время она только их и ждала.
- Куросаки-кун, ты все-таки пришел!
Правда, слышать от нее об Айзене было чуточку странно. Как-то немного несвоевременно.
***
- Понимаешь, доктор пошел искать Исиду - и пропал с концами.
- Ну, может быть его похитили?
- Вот и мы так думаем. Как думаешь, где его держат?
- А ничего, что мы - просто дети и ничем не сможем ему помочь?
- Кодзима-кун, вы не понимаете: Куросаки-кун - он все может. Он ведь - первый на подмогу!
- Лучше бы тебя назвали как-нибудь иначе. Например, Сайго, - вздохнул Тэнса.
- Лучше бы меня назвали просто Хадзимэ. Хоть ягоды такой не существует...
- Радуйся, что не Асаи, слушай, - и Тэнса рассмеялся тихим сухим смехом.
- Лучше б тебя сразу назвали Бакаяро, всем все было бы понятно, - огрызнулся Мидзуиро.
- Не цените вы меня, а еще друзья, - перекинул гирю из руки в руку Ичиго. - А я вот вас ценю.
- Я вас ценю, Куросаки-кун! - пылко воскликнула Орихиме.
Ичиго ускорил шаг.
Вскоре с ними бежала еще и Тацуки.
***
- Мы должны выяснить, где держат доктора. Это же элементарно... - разъяснял Ичиго друзьям, собравшимся в старом капище на Храмовой Горе.
- Думаю, можно это провернуть, - достал айпад Мидзуиро. - Достаточно найти штаб этих, антикризисных...
- И как ты его найдешь?
- В Интернете, Арисава-сан, все есть. Чего нет там - нет и на свете.
- Ищи!.. - Ичиго поставил гирю на пол и сел по-турецки. - Я в тебя верю!
- В конце концов, - пролепетала Иноуэ - Если что, я его и воскресить могу.
- Правильно. Так что не все потеряно по-любому...
Никто не заметил, как Тэнса неслышно выскользнул за дверь и скрылся внизу бесконечной каменной лестницы.
А через двадцать минут, или даже меньше, вход закрыла тень.
Доктор Такаяма опирался о косяк и задумчиво обозревал своих четверых пациентов, айпад и гирю на шестьдесят кило.
- Мне сказали, вы меня ищете, Куросаки-сан... - задумчиво произнес он, наконец.
На докторе был белоснежный китель квинси - только запятнанный кровью и грязью. Левый рукав был порван, аксельбанта не хватало.
- Так вот, я хотел спросить - зачем?
А на голове у доктора по-прежнему красовалась фиолетовая бандана с белым паутинчатым узором. Интересно, он ее вообще когда-нибудь снимает?
Ичиго поднял голову и решительно сказал:
- Хотел попросить ответ от Исиды.
- А не проще было дождаться, пока я принесу его тебе домой? - вздохнул доктор, как-то сразу становясь прежним и знакомым, немного смешным и в целом безобидным. - Вот тебе твое письмо.
Вложенное в белый конверт с печаткой-крестом. Написанное идеально ровным почерком на белоснежной ровной бумаге.
***
Куросаки!
Ты невоспитанный совершенно хам и болван. Мой родственник Бяка клянется надрать тебе уши, когда мы вместе приедем погостить к твоему отцу. А моя родственница Рукия еще не решила, что она с тобой сделает за все твои выкрутасы, но она посоветуется с дядюшкой Куроцути и обязательно решит.
До осени нас не жди, у нас тут дел по горло.
Удачи. И подучи орфографию, а то окончательно отстанешь от меня по оценкам.
Исида Урью.
говорящие именаОноуэ - "над хвостом", Оносита - "под хвостом"; Ичиго (как многим известно) - "первый на подмогу", Сайго - "последний", Хадзимэ - "первый", Бакаяро - "дурак".
@темы: Между здесь и там
-
-
02.04.2012 в 15:43