Название: Время читать сказки
Автор: Chirsine
Команда: Грибы-Шинигами
Персонажи: вайзарды
Пэйринг: намек на Лиза/Нанао
Жанр: драма, общий
Рейтинг: PG
Количество слов: 1027
читать дальше
На грунте живется здорово. Шмотки, журналы, манга, всякие штучки, странная, Западная еда и смертные, не видящие дальше своего носа. Смертные, которые за сотню лет умудрились измениться так, что Шинджи по последней моде успевает волосы обрезать, отрастить, снова обрезать и больше не отращивать от греха подальше — Хиери на них лихо лепит жевательные резинки. А с виниловых пластинок он переходит на кассеты, а потом и на компакт-диски. По дороге жалуясь и брюзжа, как старик, что звучание теперь не то, души больше нет, а от того, что записывает на его диски Хиери, уши вянут.
В ответ обычно прилетает Великий Тапок.
— Так, свежий выпуск «Джампа» первым читаю я! — это очередь Айкавы Лава идти закупаться на неделю вперед.
Им же, по большому счету, много-то не надо.
А Лизе и того проще — порно-индустрия кардинальных изменений не претерпевает. Только достать журналы становится легче — никакой дерготни с контрабандой с грунта, которую капитан мог себе прибрать в случае чего. И ассортимент шире.
Жизнь на грунте гораздо проще. Особенно без построений, возни с отчетами и отвешивания пинков своему же капитану — иначе эта ленивая задница сутками будет валяться на нагревшейся под солнцем черепице. И хлестать сакэ.
Жизнь на грунте еще проще, если помогает Урахара Киске.
У него с Шинджи договоренность — всем сидеть тихо и дожидаться, пока хитрая гадина Айзен Соске не совершит ошибку. Пока в Сообществе Душ не поймут, во что же они вляпались.
Или пока Шинджи с Урахарой не надоест дуться на всех. А этого, похоже, ждать придется еще дольше, чем первого хода Айзена.
Лиза, в отличие от них, особой неприязни к руководству Готей-13 не питает. Может, дело в том, что ее не было на том разбирательстве и она не слышала обвинений в предательстве. А, может, и в том, что Совет Сорока Шести всегда был сборищем самодовольных высокородных задниц, от которых дождаться справедливого решения… все равно, что услышать от Шинджи: «К черту все, возвращаемся!».
Лиза бы вернулась. С целым рядом оговорок, но вернулась. Не к пьянице-капитану, вторую тысячу лет успешно увиливающему под этой маской ото всех мало-мальски серьезных дел. Не к отряду, в котором наверняка уже весь офицерский состав сменился полностью. Не в Готей-13 вообще — переменилась половина капитанско-офицерского состава, а затхлый душок, нехорошее такое чувство, наверняка осталось. Как и «Гнездо Личинок».
Лиза бы вернулась ради другого.
Первого числа каждого месяца к ней приходила маленькая девчушка в очках, офицер из седьмого десятка. Кеораку по ней все умиленно вздыхал — ни дать ни взять местный придурочный папашка. И обязательно пристраивался на энгаве под окном лейтенантского кабинета, когда наступало время почитать Нанао сказки.
Или учебник кидо.
Или финансовые отчеты отряда за прошлый месяц.
Урахара Киске говорит, что Исэ давно уже выросла и успела стать лейтенантом. Все при том же бессменном разгильдяе-Кеораку. И пинки ему отвешивает с неменьшим профессионализмом, чем Лиза.
Симпатичная, хрупкая Исэ-фукутайчо. Аккуратная, пунктуальная. Всегда с книгой подмышкой. Ведет свою колонку в Сейрейтеском Еженедельнике. Вице-президент «Женской Ассоциации Шинигами».
То, что рисует воображение, с воспоминаниями о темноволосой девчушке в огромных очках соотносится слабо — ближе призывно прогнувшаяся у стены красотка с журнального разворота. Еще бы только распахнутое кимоно на униформу шинигами заменить…
Пожалуй, Лиза бы точно вернулась.
И дело тут не только в разыгравшейся на грунте нарциссической страсти к холодным и неприступным миниатюрным брюнеткам в очках.
* * *
В ходе битвы с Айзеном и Эспадой Хиери досталось больше всех, и Унохана с ней возится четвертый день.
Шинджи, успокоенный, что ее жизни больше ничего не угрожает, будто вспомнил, где они находятся. И поспешил напомнить всем остальным. А потом, после разговора с Ямамото-сотайчо, когда выяснилось, что перед ними не только не собираются извиняться за ложные обвинения, но и вообще не хотели бы у себя видеть, звереет окончательно. И уходить собирается прямо так, прямо сразу, и даже один — если другие не хотят.
Хиери на него орет, не жалея голоса. Напоминает о руке Хачигена, напоминает о Маширо и Роузе, даже пытается тапком замахнуться, но сил для прицельного броска не хватает.
Скорее всего, Шинджи остужает именно последнее. И он, сгорбившись, уходит. Наверняка, в Пятый — растравить себе память видом пустого и необжитого капитанского кабинета. А может и к «Гнезду Личинок» — на восьмой уровень его все равно не пустят, но позлорадствовать над Айзеном это не помешает.
Лав вместе с Лизой и Кенсеем, те, с кем медики провозились меньше всего, безвылазно сидят в Четвертом. Айкаве не к кому идти. Лиза не может разобраться — хочет ли. А Мугуруме и думать не надо — его и так постоянно навестить бегает половина бывшего отряда во главе с их нынешним лейтенантом.
Пьют сакэ, травят байки и злостно нарушают распорядок дня пациентов Четвертого.
И расписание отрядных дежурств впридачу.
Лиза, глядя на разнузданные гуляния Девятого, вспоминает свой отряд.
Кеораку-тайчо, кажется, пару раз пытался прокрасться к ней в палату и пронести с собой то, что можно было бы благополучно пригубить «за то, чтобы все у нас было, как надо». Но Унохане хватает бардака с Девятым, и все его попытки пресекаются на корню.
А, может, просто Кеораку не очень пытался и ждет, что Лиза сама к ним заглянет отпраздновать. Что-нибудь. Не временное возвращение, так победу над Айзеном.
Лава и Роуза никто не навещает — их в своих отрядах не знают и не помнят.
В Двенадцатом Хиери до сих пор не забыли, но выбраться из лаборатории даже на полчаса для них — нереально. Вдруг именно в эти полчаса капитан получит результаты последних экспериментов над привезенными из Уэко Мундо образцами?
К тому же, та, кого Хиери ждет больше всего — до сих пор ждет, бесится, но ждет, не смотря ни на что уже добрую сотню лет — не явится точно. Королевской Страже на грунт путь заказан. Даже если очень хочется, в чем Лиза, правда, сомневается, но вслух не говорит — можно и тапком схлопотать.
Лиза безвылазно сидит на территории госпиталя Четвертого, слушая полные бессильной злобы препирательства Хиери с Шинджи, а сама не выпускает из рук отчет по Восьмому отряду столетней давности. Он, несмотря на бережное отношение, уже успел поистрепаться, чернила местах выцвели, и кто-то аккуратно подновил совсем стершиеся места.
Лиза слушает, как Лав пересказывает Роузу главы из последнего выпуска «Джампа», а сама ждет первого числа нового месяца.
Чтобы к ночи прокрасться в лейтенантскую Восьмого отряда и, разлегшись на диване с чашкой зеленого чая, ждать, когда придет время читать сказки.
А, может быть, и не только. Тот журнальный разворот с полуобнаженной моделью еще стоит перед глазами.
В конце концов, ради этого Лиза и вернулась в Готей.
Название: Afterglow*
Автор: Rudaxena
Команда: Bleashrooms
Количество слов: 743
* с англ. «послесвечение»
читать дальше
Слишком быстро летят птицы, встревоженные ночным обходом, но ещё быстрее летят мои мысли, мысли постыдные и порочные. Как смею я оскорблять вас ими? Я достойна страшной кары, но стоит лишь закрыть глаза, как я снова вижу вас, и во рту становится неимоверно сладко, а в груди – тесно, я стыжусь и каюсь, но не нахожу в себе сил вернуться в реальность.
Вы хорошо храните свой секрет, Йоруичи-сама.
Но я разгадала вашу тайну.
Вы выбрали себе прекрасное имя, светлое и звонкое, оно похоже на вас, сильную и гибкую, грациозную, словно молодая кошка. Я украла у вас ваше имя, теперь оно принадлежит мне. Я не могу видеть вас каждую секунду, у меня нет подарка от вас, который я могла бы носить у сердца, но ваше имя – моё, оно всегда со мной, я могу повторять его столько, сколько мне вздумается. Мне хочется делать это без остановки, оно такое округлое и терпкое, оно пьянит, его так приятно перекатывать на языке. Йо-ру-и-чи… На последний слог мне всегда не хватает дыхания, я захлёбываюсь чувством к вам. Последний слог всегда выходит тихим и шелестящим, разве я достойна вас, Йоруичи-сама, если я так слаба, что даже не могу найти сил обратиться к вам, как подобает?
Но вы прощаете меня, вы так добры.
Смогу ли я когда-нибудь стать для вас чем-то большим?
Я стыжусь своих дерзких желаний, Йоруичи-сама, но вы улыбаетесь мне так нежно, что я забываю о своих страхах. Вы не улыбаетесь так больше никому, уж я-то знаю, ведь я всегда смотрю на вас. Могу ли я рассчитывать на взаимность? Я всегда мечтала, чтобы у нас с вами было нечто общее, и теперь, когда я разгадала вашу тайну, мне кажется, я стала на шаг ближе к вам.
Я поклялась себе, что не выдам вас, что вы даже не узнаете о моей догадке, но когда вы поцеловали меня в первый раз, я не смогла сдержаться. Слова, надёжно сокрытые до этого в моём сердце, прорвали плотину, выплеснулись на волю, я повторяла ваше настоящее имя снова и снова.
«Кагуя».
«Ка-гу-я», - есть ли что-то нежнее на свете?
Вы удивились, а потом засмеялись. Я не ожидала, я замерла, а вы всё смеялись, запрокинув голову, и ваши длинные густые волосы струились по плечам, как старое вино стекает по стенкам бокала, и сияли при лунном свете.
- Почему ты назвала меня так, Сой?
- Потому что вы… лунная принцесса. Я никому не расскажу.
- Договорились, - вы положили руки мне на плечи и заглянули в глаза. Разве могут у простых смертных быть глаза, как у вас, моя принцесса? Сама луна растворилась в них, а сейчас, в темноте, когда вы часто дышите, а ваши зрачки расширены, луны превратились в полумесяцы.
- Если хочешь, я буду Кагуей, - вы смеётесь, когда я целую ваше запястье, придвигаетесь ближе. – Но мне больше нравится, когда ты называешь меня Йоруичи.
- Я поняла, Йоруичи-сама…
Лунная принцесса, вы добры настолько, что разрешили простой смертной касаться вас, целовать вас, приходить к вам ночью и уходить с рассветом.
Но вы столь же жестоки, сколь прекрасны. Вы берёте меня на купание и заливисто смеётесь, когда видите, как я краснею и не нахожу себе места. Но я заслужила это наказание и я рада, что вы зовёте с собой к озеру именно меня. Я сошла бы с ума от ревности от одной мысли, что кто-то другой будет видеть вашу обнажённую кожу, влажную и загорелую, смотреть, как капли стекают по восхитительным выпуклостям, когда вы выходите из воды…
Вы жестоки, но каждый раз после купания вы разрешаете мне стать вашей, и эта награда достойна любых мучений.
Почему вам так нравится на земле, Йоруичи-сама? Почему вы сияете счастьем и красотой, особенно когда тренируетесь или танцуете? Ах, как вы танцуете… Почему вы не тоскуете о лунных просторах, садах с невиданными цветами и дворцах, возведённых из лунной пыли? Что двигало вами, когда вы спустились с небес и скрылись в тростниковой роще?
Я не знаю ответа, но в самых дерзких мыслях, когда я ночью до скрипа сжимаю простыни и задыхаюсь, я мечтаю, что вы пришли для того, чтобы быть со мной.
Я люблю вас, Йоруичи-сама.
Я пойду за вами куда угодно, но прошу, не возвращайтесь на Луну, ведь туда нет дороги простым смертным.
Я люблю вас. Вы и так это знаете, но однажды я найду в себе силы, чтобы сказать это вслух.
- Спи, Сой, завтра рано вставать.
- Да, Йоруичи-сама.
Название: Одержимость
Автор: Shun Izaki
Команда: А зомби зомби зомби
Предупреждение: Автор канон не помнит, писал как оридж
Количество слов: 613
читать дальше
С тех пор как она умерла, Рангику старается не вспоминать о плохом. Можно представить, что холодный ветер, голод, побои – всего лишь проявления любви. В Сейретее она успела насмотреться и на более странные вещи.
Иногда, в одном из страшных снов, она вновь замерзает посреди бесконечного поля и точно знает, что никакого Ичимару в этом мире не существует. Рангику просыпается с полузадушенным криком, а потом злится, сама не зная на кого. Ей кажется, что в такие дни в ее голове падает пушистый белый снег и воронье вскрывает череп хриплыми криками.
То самое поле – тоже любовь. Просто с изнаночной стороны, шершавыми некрасивыми стежками, что до сих пор царапают ее память. Главное – убедить себя в этом. Улыбаться гораздо проще, чем плакать.
Она прячется за розовым шарфиком и оглушительным смехом, как в детстве. «Мама, мама, я в домике». Единственный раз маска спадает с ее лица, когда в толпе она замечает надменное лицо капитана второго отряда. Наверное, если бы она жила в Каракуре, Рангику решила бы, что попала в плохой телесериал. Из тех, что показывают в дневное время для скучающих домохозяек. Но она живет в Сейретее и не верит в случайные совпадения.
Шихоуин Йоруичи слишком похожа на тот сон, что снился ей в детстве, вместо кошмаров о поле, что невозможно перейти. Рангику делает шаг навстречу, но взгляд капитана второго скользит мимо нее, куда-то вдаль. Рангику понимает, что ошиблась, что просто ей слишком хочется верить в сказки, которые, как известно, никогда не сбываются.
Неделю потом она не может спать спокойно. В этот раз ей не снится снег, не снится Гин. На самом деле ей ничего не снится, но ощущение, словно из-за угла выползли все детские страхи.
– Ты влюбилась, что ли, Ран? – хохочет ее подруга по Академии. Не то чтобы подруга, просто им обоим хочется в это верить.
– Влюбилась? – недоуменно переспрашивает Рангику.
Она слышала, что у тех, кто влюбляется, в животе порхают бабочки и распускаются цветы, а внутри нее поселился выводок диких и злобных дикобразов. Рангику только недовольно отмахивается от насмешек. Все на свете любовь, она это знает. Все, кроме принцессы Шихоуин.
Рангику, конечно, узнала ее биографию. Не то чтобы помогло, дикобразы все так же отплясывают по ее внутренностям.
Она очень долго пытается отыскать в своем словаре слово для Йоруичи. Ненависть – не то, любовь – точно не подходит. Рангику тщательно пытается смыть с себя любую мысль о Шихоуин, намыливая каждый миллиметр кожи. Но вода, которая смывает все, даже грязные разводы от снега, отказывается ей помогать. Она все еще помнит запах – тяжелых благовоний, цветов и чего-то неуловимо кошачьего, словно пушистая шерстка, в которую утыкаешься лицом после тяжелого дня.
В итоге слово приносит на кончике ресниц Ичимару. В голодном, измученном выражении глаз при появлении Айзена она находит ответ на свой вопрос – одержимость. Вот как это называется.
Не сказать, что ей становится легче дышать.
Во второй отряд Рангику предсказуемо не попадает. Кажется, вся ее удача осталась на том заснеженном поле, не то что у Гина. У того фортуна ходит в лучших подружках.
Со временем дикобразы в животе становятся спокойнее, она уже не бледнеет, встречая Йоруичи в Готее, и не отводит взгляд в сторону. Она почти забывает о принцессе, о снах, что даже не снятся, настолько они неприличны. Ровно до того момента, когда капитан второго останавливается напротив.
– А, я помню тебя, - безразлично бросает она. – Девочка, что попросила у меня кусок хлеба, верно?
Рангику молчит. Она не знает, что ответить на этот вопрос. Любая встреча – неслучайна, любая встреча – любовь.
Сой Фон, или как там ее, слишком тесно прижимается к своему капитану, словно невзначай оглаживает складки хаори.
В воздухе ощутимо пахнет мокрой кошачьей шерстью. Мацумото недовольно морщится.
Ей никогда не нравился этот запах.
На следующий день ей снится бесконечный снег и вороны хрипло каркают в ее голове. Шихоуин Йоруичи исчезает из Готея.
Название: Первый шаг
Автор: Ollyy
Команда: Zombie Powder
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Персонажи: Куукаку/Йоруичи
Примечания: АУ
Количество слов: 963
читать дальше
— Думаешь, тебе все можно только потому, что ты из влиятельной семейки? Очнись, детка, это в прошлом. Сейчас ты никто и звать тебя никак. Хуже подзаборной кошки, хуже любой шлюхи из восьмидесятого района.
— В чем меня обвиняют? — спокойный голос, прямая спина, вежливая улыбка: есть вещи, которые не выбить ни нищетой, ни тумаками. С ними рождаешься и с ними умираешь, куда бы ни занесла тебя судьба — в мир живых, Руконгай или тюрьму.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что вы не представились, — отвечает Куукаку.
Еще она думает, что с шинигами вроде того, что сидит напротив нее — наглыми, грубыми, опьяненными собственной тупостью — надо вести себя по-другому. Дерзить, хамить в ответ, обыгрывать на их же поле. Но она пока не привыкла к пятьдесят пятому району Руконгая, не привыкла выбирать между ужином на неделю и одеждой для Ганджу, не привыкла склонять голову перед первым встречным шинигами. Поэтому Куукаку расправляет юбку на плотно сжатых коленях, мнет в пальцах серую ткань и сражается тем оружием, которому обучена с детства — презрением.
Удары выходят слабыми и жалкими, но лучше так, чем не сопротивляться вовсе.
— Да кем ты себя возомнила, девка? — шинигами наклоняется к ней, изо рта у него воняет луком. — Вопросы здесь задаю я, ясно?
Куукаку отворачивается, но омерзительно-крепкий запах преследует ее.
— Отвечай, когда я к тебе обращаюсь, слышишь?!
— Вы не сказали, в чем меня обвиняют, — повторяет она чуть громче.
— Ты так ничего и не поняла, сука, — чуть удивленно произносит шинигами, и прежде чем Куукаку успевает возмутиться его манерами, хватает ее за волосы и дергает на себя. На глазах выступают слезы, ноги запутались в юбке — она дает себе слово никогда больше не сидеть в такой позе — от запаха пота и лука тошнит. Куукаку помнит о младших братьях: один учится в Академии, а второй ждет дома, и судьбы обоих зависят от нее, но луковая вонь ввинчивается в ноздри, виски сдавливает болью, и губы сами шепчут: «Тридцатый путь, шитоцу сансен».
В глазах у отлетевшего к противоположной стене шинигами — страх, злоба и торжество, но Куукаку этого не видит. Она снова в фамильном особняке, в дом снова врывается карательный отряд, и отец падает, одним ударом рассеченный от левого плеча до талии, сверху тяжело валится тело матери — а голова ее все катится, катится и катится по татами, подметая волосами пыль.
Куукаку поднимается: волосы растрепаны, юбка задралась, руки сами складываются для шестьдесят второго пути. У нее перед глазами — карательный отряд. У нее перед глазами — Кучики, Кераку, Шихоин и Ямада. Она знала всех, от детей до стариков; каждый из них окунул кисть в кровь ее родителей и вычеркнул клан Шиба из числа Великих домов.
У нее перед глазами — кровавая пелена.
На плечо ей ложится рука.
— Эй, это уже не сопротивление властям, а убийство шинигами при исполнении, — весело произносит Йоруичи и добавляет, присвистнув: — не ожидала от тебя, подруга.
А потом коротко бросает, уже в сторону:
— Вон.
Неуловимое движение смуглых пальцев — и заклинание тает, шинигами мешком валится на пол и чуть ли не на четвереньках выбегает из комнаты.
— Давно не виделись, — Йоруичи теребит ее, морщится при виде одежды, убирает с лица спутанные волосы, а Куукаку смотрит на белоснежное хаори и не может сдвинуться с места, пораженная острым, неожиданным, горьким пониманием.
— В чем, — голос дает слабину, но она упрямо продолжает: — в чем меня обвиняют?
Йоруичи тяжело вздыхает и делает шаг назад. Рука ее, секунду назад гладившая щеку, безвольно повисает в воздухе. Она надеялась, все будет по-другому: чинно, мирно, благопристойно. Надеялась сохранить лицо. Йоруичи смеется и трясет головой. Она умеет держать удар и мгновенно контратаковать.
— Зависит от того, чем закончится наша беседа.
— Плохой шинигами сделал свое дело, и на смену ему пришел хороший? Какая же ты, — Куукаку улыбается, широко и старательно, и перекатывает во рту, пробует на вкус новое, только что выученное слово, — сука.
Куукаку способная ученица. Пройдут дни — и на смену серым тряпкам придут короткие юбки и обтягивающие красные топы с неприлично глубоким декольте. Она будет привлекать тех, кто еще недавно обходил опальный клан стороной.
Пройдут недели — и характер станет соответствовать злому веселью одежды. Те, кто слетелись на ее броскую внешность и жаркое пламя ее речей, сгинут в тюрьмах — Куукаку будет исправно выполнять договор и выводить на чистую воду заговорщиков, угрожающих благополучию Великих домов.
Пройдут месяцы — и над ее домом каждый день будут рождаться и умирать фейерверки. Она сама возглавит заговор, соберет вокруг себя недовольных жизнью в Сейретее — мелких сошек и глав влиятельных кланов — и равнодушно сдаст их второму отряду. Фейерверки в тот день будут особенно яркими.
В тот день, когда Йоруичи скажет:
— Мы в расчете,
Куукаку бросит все и исчезнет на бескрайних просторах Руконгая.
Годы спустя она вернется — без правой руки, мудрая и циничная, взрослая и понимающая. Она будет и дальше кочевать по Сейретею, пускать клубы вонючего дыма из своей трубки и материть Готей, Великие дома и Совет сорока шести скопом; смеяться и пускать фейерверки.
Она не прогонит Йоруичи, когда та однажды придет к ней, пьяная и лихорадочно веселая, не сбросит ее рук со своей талии, не прервет отчаянный поцелуй. Будет слушать сбивчивые извинения и смеяться над тем, что хуже мужика-импотента в постели может быть только однорукая баба, будет пить, любить и отпускать с одинаковой щедростью.
Пройдут десятилетия, и Йоруичи сама заведет разговор о том памятном дне. Расскажет, что другого выхода не было, что Великие дома не оставили бы клан Шиба в покое, что она сделала все, что только могла. Куукаку почешет грудь, раскурит трубку и согласится. Они выпьют еще, влажные и чуть горькие от саке губы встретятся: Йоруичи в тот день будет особенно нежной, а Куукаку — громкой. Притворство и искренность переплетутся так тесно, что отличить их станет невозможно.
Годы продолжат бежать, а они по-прежнему будут вместе.
«Сколько бы времени ни прошло, — думает Куукаку, глядя на подругу детства, на смуглую золотоглазую предательницу, на капитана карательного отряда и главу одного из Великих домов, — я никогда тебя не прощу».
В оглушительной тишине глухо сдвигается на одно деление секундная стрелка — и Куукаку, сама того не зная, делает первый крошечный шажок на пути от ненависти.
Автор: Chirsine
Команда: Грибы-Шинигами
Персонажи: вайзарды
Пэйринг: намек на Лиза/Нанао
Жанр: драма, общий
Рейтинг: PG
Количество слов: 1027
читать дальше
На грунте живется здорово. Шмотки, журналы, манга, всякие штучки, странная, Западная еда и смертные, не видящие дальше своего носа. Смертные, которые за сотню лет умудрились измениться так, что Шинджи по последней моде успевает волосы обрезать, отрастить, снова обрезать и больше не отращивать от греха подальше — Хиери на них лихо лепит жевательные резинки. А с виниловых пластинок он переходит на кассеты, а потом и на компакт-диски. По дороге жалуясь и брюзжа, как старик, что звучание теперь не то, души больше нет, а от того, что записывает на его диски Хиери, уши вянут.
В ответ обычно прилетает Великий Тапок.
— Так, свежий выпуск «Джампа» первым читаю я! — это очередь Айкавы Лава идти закупаться на неделю вперед.
Им же, по большому счету, много-то не надо.
А Лизе и того проще — порно-индустрия кардинальных изменений не претерпевает. Только достать журналы становится легче — никакой дерготни с контрабандой с грунта, которую капитан мог себе прибрать в случае чего. И ассортимент шире.
Жизнь на грунте гораздо проще. Особенно без построений, возни с отчетами и отвешивания пинков своему же капитану — иначе эта ленивая задница сутками будет валяться на нагревшейся под солнцем черепице. И хлестать сакэ.
Жизнь на грунте еще проще, если помогает Урахара Киске.
У него с Шинджи договоренность — всем сидеть тихо и дожидаться, пока хитрая гадина Айзен Соске не совершит ошибку. Пока в Сообществе Душ не поймут, во что же они вляпались.
Или пока Шинджи с Урахарой не надоест дуться на всех. А этого, похоже, ждать придется еще дольше, чем первого хода Айзена.
Лиза, в отличие от них, особой неприязни к руководству Готей-13 не питает. Может, дело в том, что ее не было на том разбирательстве и она не слышала обвинений в предательстве. А, может, и в том, что Совет Сорока Шести всегда был сборищем самодовольных высокородных задниц, от которых дождаться справедливого решения… все равно, что услышать от Шинджи: «К черту все, возвращаемся!».
Лиза бы вернулась. С целым рядом оговорок, но вернулась. Не к пьянице-капитану, вторую тысячу лет успешно увиливающему под этой маской ото всех мало-мальски серьезных дел. Не к отряду, в котором наверняка уже весь офицерский состав сменился полностью. Не в Готей-13 вообще — переменилась половина капитанско-офицерского состава, а затхлый душок, нехорошее такое чувство, наверняка осталось. Как и «Гнездо Личинок».
Лиза бы вернулась ради другого.
Первого числа каждого месяца к ней приходила маленькая девчушка в очках, офицер из седьмого десятка. Кеораку по ней все умиленно вздыхал — ни дать ни взять местный придурочный папашка. И обязательно пристраивался на энгаве под окном лейтенантского кабинета, когда наступало время почитать Нанао сказки.
Или учебник кидо.
Или финансовые отчеты отряда за прошлый месяц.
Урахара Киске говорит, что Исэ давно уже выросла и успела стать лейтенантом. Все при том же бессменном разгильдяе-Кеораку. И пинки ему отвешивает с неменьшим профессионализмом, чем Лиза.
Симпатичная, хрупкая Исэ-фукутайчо. Аккуратная, пунктуальная. Всегда с книгой подмышкой. Ведет свою колонку в Сейрейтеском Еженедельнике. Вице-президент «Женской Ассоциации Шинигами».
То, что рисует воображение, с воспоминаниями о темноволосой девчушке в огромных очках соотносится слабо — ближе призывно прогнувшаяся у стены красотка с журнального разворота. Еще бы только распахнутое кимоно на униформу шинигами заменить…
Пожалуй, Лиза бы точно вернулась.
И дело тут не только в разыгравшейся на грунте нарциссической страсти к холодным и неприступным миниатюрным брюнеткам в очках.
* * *
В ходе битвы с Айзеном и Эспадой Хиери досталось больше всех, и Унохана с ней возится четвертый день.
Шинджи, успокоенный, что ее жизни больше ничего не угрожает, будто вспомнил, где они находятся. И поспешил напомнить всем остальным. А потом, после разговора с Ямамото-сотайчо, когда выяснилось, что перед ними не только не собираются извиняться за ложные обвинения, но и вообще не хотели бы у себя видеть, звереет окончательно. И уходить собирается прямо так, прямо сразу, и даже один — если другие не хотят.
Хиери на него орет, не жалея голоса. Напоминает о руке Хачигена, напоминает о Маширо и Роузе, даже пытается тапком замахнуться, но сил для прицельного броска не хватает.
Скорее всего, Шинджи остужает именно последнее. И он, сгорбившись, уходит. Наверняка, в Пятый — растравить себе память видом пустого и необжитого капитанского кабинета. А может и к «Гнезду Личинок» — на восьмой уровень его все равно не пустят, но позлорадствовать над Айзеном это не помешает.
Лав вместе с Лизой и Кенсеем, те, с кем медики провозились меньше всего, безвылазно сидят в Четвертом. Айкаве не к кому идти. Лиза не может разобраться — хочет ли. А Мугуруме и думать не надо — его и так постоянно навестить бегает половина бывшего отряда во главе с их нынешним лейтенантом.
Пьют сакэ, травят байки и злостно нарушают распорядок дня пациентов Четвертого.
И расписание отрядных дежурств впридачу.
Лиза, глядя на разнузданные гуляния Девятого, вспоминает свой отряд.
Кеораку-тайчо, кажется, пару раз пытался прокрасться к ней в палату и пронести с собой то, что можно было бы благополучно пригубить «за то, чтобы все у нас было, как надо». Но Унохане хватает бардака с Девятым, и все его попытки пресекаются на корню.
А, может, просто Кеораку не очень пытался и ждет, что Лиза сама к ним заглянет отпраздновать. Что-нибудь. Не временное возвращение, так победу над Айзеном.
Лава и Роуза никто не навещает — их в своих отрядах не знают и не помнят.
В Двенадцатом Хиери до сих пор не забыли, но выбраться из лаборатории даже на полчаса для них — нереально. Вдруг именно в эти полчаса капитан получит результаты последних экспериментов над привезенными из Уэко Мундо образцами?
К тому же, та, кого Хиери ждет больше всего — до сих пор ждет, бесится, но ждет, не смотря ни на что уже добрую сотню лет — не явится точно. Королевской Страже на грунт путь заказан. Даже если очень хочется, в чем Лиза, правда, сомневается, но вслух не говорит — можно и тапком схлопотать.
Лиза безвылазно сидит на территории госпиталя Четвертого, слушая полные бессильной злобы препирательства Хиери с Шинджи, а сама не выпускает из рук отчет по Восьмому отряду столетней давности. Он, несмотря на бережное отношение, уже успел поистрепаться, чернила местах выцвели, и кто-то аккуратно подновил совсем стершиеся места.
Лиза слушает, как Лав пересказывает Роузу главы из последнего выпуска «Джампа», а сама ждет первого числа нового месяца.
Чтобы к ночи прокрасться в лейтенантскую Восьмого отряда и, разлегшись на диване с чашкой зеленого чая, ждать, когда придет время читать сказки.
А, может быть, и не только. Тот журнальный разворот с полуобнаженной моделью еще стоит перед глазами.
В конце концов, ради этого Лиза и вернулась в Готей.
Название: Afterglow*
Автор: Rudaxena
Команда: Bleashrooms
Количество слов: 743
* с англ. «послесвечение»
читать дальше
Однажды лунная принцесса Кагуя спустилась на землю, чтобы быть найденной старым рыбаком в тростнике. Она стала жить среди смертных, покоряя всех людей своей волшебной красотой, но никто не знал, кем дочь рыбака является на самом деле.
Слишком быстро летят птицы, встревоженные ночным обходом, но ещё быстрее летят мои мысли, мысли постыдные и порочные. Как смею я оскорблять вас ими? Я достойна страшной кары, но стоит лишь закрыть глаза, как я снова вижу вас, и во рту становится неимоверно сладко, а в груди – тесно, я стыжусь и каюсь, но не нахожу в себе сил вернуться в реальность.
Вы хорошо храните свой секрет, Йоруичи-сама.
Но я разгадала вашу тайну.
Вы выбрали себе прекрасное имя, светлое и звонкое, оно похоже на вас, сильную и гибкую, грациозную, словно молодая кошка. Я украла у вас ваше имя, теперь оно принадлежит мне. Я не могу видеть вас каждую секунду, у меня нет подарка от вас, который я могла бы носить у сердца, но ваше имя – моё, оно всегда со мной, я могу повторять его столько, сколько мне вздумается. Мне хочется делать это без остановки, оно такое округлое и терпкое, оно пьянит, его так приятно перекатывать на языке. Йо-ру-и-чи… На последний слог мне всегда не хватает дыхания, я захлёбываюсь чувством к вам. Последний слог всегда выходит тихим и шелестящим, разве я достойна вас, Йоруичи-сама, если я так слаба, что даже не могу найти сил обратиться к вам, как подобает?
Но вы прощаете меня, вы так добры.
Смогу ли я когда-нибудь стать для вас чем-то большим?
Я стыжусь своих дерзких желаний, Йоруичи-сама, но вы улыбаетесь мне так нежно, что я забываю о своих страхах. Вы не улыбаетесь так больше никому, уж я-то знаю, ведь я всегда смотрю на вас. Могу ли я рассчитывать на взаимность? Я всегда мечтала, чтобы у нас с вами было нечто общее, и теперь, когда я разгадала вашу тайну, мне кажется, я стала на шаг ближе к вам.
Я поклялась себе, что не выдам вас, что вы даже не узнаете о моей догадке, но когда вы поцеловали меня в первый раз, я не смогла сдержаться. Слова, надёжно сокрытые до этого в моём сердце, прорвали плотину, выплеснулись на волю, я повторяла ваше настоящее имя снова и снова.
«Кагуя».
«Ка-гу-я», - есть ли что-то нежнее на свете?
Вы удивились, а потом засмеялись. Я не ожидала, я замерла, а вы всё смеялись, запрокинув голову, и ваши длинные густые волосы струились по плечам, как старое вино стекает по стенкам бокала, и сияли при лунном свете.
- Почему ты назвала меня так, Сой?
- Потому что вы… лунная принцесса. Я никому не расскажу.
- Договорились, - вы положили руки мне на плечи и заглянули в глаза. Разве могут у простых смертных быть глаза, как у вас, моя принцесса? Сама луна растворилась в них, а сейчас, в темноте, когда вы часто дышите, а ваши зрачки расширены, луны превратились в полумесяцы.
- Если хочешь, я буду Кагуей, - вы смеётесь, когда я целую ваше запястье, придвигаетесь ближе. – Но мне больше нравится, когда ты называешь меня Йоруичи.
- Я поняла, Йоруичи-сама…
Лунная принцесса, вы добры настолько, что разрешили простой смертной касаться вас, целовать вас, приходить к вам ночью и уходить с рассветом.
Но вы столь же жестоки, сколь прекрасны. Вы берёте меня на купание и заливисто смеётесь, когда видите, как я краснею и не нахожу себе места. Но я заслужила это наказание и я рада, что вы зовёте с собой к озеру именно меня. Я сошла бы с ума от ревности от одной мысли, что кто-то другой будет видеть вашу обнажённую кожу, влажную и загорелую, смотреть, как капли стекают по восхитительным выпуклостям, когда вы выходите из воды…
Вы жестоки, но каждый раз после купания вы разрешаете мне стать вашей, и эта награда достойна любых мучений.
Почему вам так нравится на земле, Йоруичи-сама? Почему вы сияете счастьем и красотой, особенно когда тренируетесь или танцуете? Ах, как вы танцуете… Почему вы не тоскуете о лунных просторах, садах с невиданными цветами и дворцах, возведённых из лунной пыли? Что двигало вами, когда вы спустились с небес и скрылись в тростниковой роще?
Я не знаю ответа, но в самых дерзких мыслях, когда я ночью до скрипа сжимаю простыни и задыхаюсь, я мечтаю, что вы пришли для того, чтобы быть со мной.
Я люблю вас, Йоруичи-сама.
Я пойду за вами куда угодно, но прошу, не возвращайтесь на Луну, ведь туда нет дороги простым смертным.
Я люблю вас. Вы и так это знаете, но однажды я найду в себе силы, чтобы сказать это вслух.
- Спи, Сой, завтра рано вставать.
- Да, Йоруичи-сама.
Название: Одержимость
Автор: Shun Izaki
Команда: А зомби зомби зомби
Предупреждение: Автор канон не помнит, писал как оридж
Количество слов: 613
читать дальше
С тех пор как она умерла, Рангику старается не вспоминать о плохом. Можно представить, что холодный ветер, голод, побои – всего лишь проявления любви. В Сейретее она успела насмотреться и на более странные вещи.
Иногда, в одном из страшных снов, она вновь замерзает посреди бесконечного поля и точно знает, что никакого Ичимару в этом мире не существует. Рангику просыпается с полузадушенным криком, а потом злится, сама не зная на кого. Ей кажется, что в такие дни в ее голове падает пушистый белый снег и воронье вскрывает череп хриплыми криками.
То самое поле – тоже любовь. Просто с изнаночной стороны, шершавыми некрасивыми стежками, что до сих пор царапают ее память. Главное – убедить себя в этом. Улыбаться гораздо проще, чем плакать.
Она прячется за розовым шарфиком и оглушительным смехом, как в детстве. «Мама, мама, я в домике». Единственный раз маска спадает с ее лица, когда в толпе она замечает надменное лицо капитана второго отряда. Наверное, если бы она жила в Каракуре, Рангику решила бы, что попала в плохой телесериал. Из тех, что показывают в дневное время для скучающих домохозяек. Но она живет в Сейретее и не верит в случайные совпадения.
Шихоуин Йоруичи слишком похожа на тот сон, что снился ей в детстве, вместо кошмаров о поле, что невозможно перейти. Рангику делает шаг навстречу, но взгляд капитана второго скользит мимо нее, куда-то вдаль. Рангику понимает, что ошиблась, что просто ей слишком хочется верить в сказки, которые, как известно, никогда не сбываются.
Неделю потом она не может спать спокойно. В этот раз ей не снится снег, не снится Гин. На самом деле ей ничего не снится, но ощущение, словно из-за угла выползли все детские страхи.
– Ты влюбилась, что ли, Ран? – хохочет ее подруга по Академии. Не то чтобы подруга, просто им обоим хочется в это верить.
– Влюбилась? – недоуменно переспрашивает Рангику.
Она слышала, что у тех, кто влюбляется, в животе порхают бабочки и распускаются цветы, а внутри нее поселился выводок диких и злобных дикобразов. Рангику только недовольно отмахивается от насмешек. Все на свете любовь, она это знает. Все, кроме принцессы Шихоуин.
Рангику, конечно, узнала ее биографию. Не то чтобы помогло, дикобразы все так же отплясывают по ее внутренностям.
Она очень долго пытается отыскать в своем словаре слово для Йоруичи. Ненависть – не то, любовь – точно не подходит. Рангику тщательно пытается смыть с себя любую мысль о Шихоуин, намыливая каждый миллиметр кожи. Но вода, которая смывает все, даже грязные разводы от снега, отказывается ей помогать. Она все еще помнит запах – тяжелых благовоний, цветов и чего-то неуловимо кошачьего, словно пушистая шерстка, в которую утыкаешься лицом после тяжелого дня.
В итоге слово приносит на кончике ресниц Ичимару. В голодном, измученном выражении глаз при появлении Айзена она находит ответ на свой вопрос – одержимость. Вот как это называется.
Не сказать, что ей становится легче дышать.
Во второй отряд Рангику предсказуемо не попадает. Кажется, вся ее удача осталась на том заснеженном поле, не то что у Гина. У того фортуна ходит в лучших подружках.
Со временем дикобразы в животе становятся спокойнее, она уже не бледнеет, встречая Йоруичи в Готее, и не отводит взгляд в сторону. Она почти забывает о принцессе, о снах, что даже не снятся, настолько они неприличны. Ровно до того момента, когда капитан второго останавливается напротив.
– А, я помню тебя, - безразлично бросает она. – Девочка, что попросила у меня кусок хлеба, верно?
Рангику молчит. Она не знает, что ответить на этот вопрос. Любая встреча – неслучайна, любая встреча – любовь.
Сой Фон, или как там ее, слишком тесно прижимается к своему капитану, словно невзначай оглаживает складки хаори.
В воздухе ощутимо пахнет мокрой кошачьей шерстью. Мацумото недовольно морщится.
Ей никогда не нравился этот запах.
На следующий день ей снится бесконечный снег и вороны хрипло каркают в ее голове. Шихоуин Йоруичи исчезает из Готея.
Название: Первый шаг
Автор: Ollyy
Команда: Zombie Powder
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Персонажи: Куукаку/Йоруичи
Примечания: АУ
Количество слов: 963
читать дальше
— Думаешь, тебе все можно только потому, что ты из влиятельной семейки? Очнись, детка, это в прошлом. Сейчас ты никто и звать тебя никак. Хуже подзаборной кошки, хуже любой шлюхи из восьмидесятого района.
— В чем меня обвиняют? — спокойный голос, прямая спина, вежливая улыбка: есть вещи, которые не выбить ни нищетой, ни тумаками. С ними рождаешься и с ними умираешь, куда бы ни занесла тебя судьба — в мир живых, Руконгай или тюрьму.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что вы не представились, — отвечает Куукаку.
Еще она думает, что с шинигами вроде того, что сидит напротив нее — наглыми, грубыми, опьяненными собственной тупостью — надо вести себя по-другому. Дерзить, хамить в ответ, обыгрывать на их же поле. Но она пока не привыкла к пятьдесят пятому району Руконгая, не привыкла выбирать между ужином на неделю и одеждой для Ганджу, не привыкла склонять голову перед первым встречным шинигами. Поэтому Куукаку расправляет юбку на плотно сжатых коленях, мнет в пальцах серую ткань и сражается тем оружием, которому обучена с детства — презрением.
Удары выходят слабыми и жалкими, но лучше так, чем не сопротивляться вовсе.
— Да кем ты себя возомнила, девка? — шинигами наклоняется к ней, изо рта у него воняет луком. — Вопросы здесь задаю я, ясно?
Куукаку отворачивается, но омерзительно-крепкий запах преследует ее.
— Отвечай, когда я к тебе обращаюсь, слышишь?!
— Вы не сказали, в чем меня обвиняют, — повторяет она чуть громче.
— Ты так ничего и не поняла, сука, — чуть удивленно произносит шинигами, и прежде чем Куукаку успевает возмутиться его манерами, хватает ее за волосы и дергает на себя. На глазах выступают слезы, ноги запутались в юбке — она дает себе слово никогда больше не сидеть в такой позе — от запаха пота и лука тошнит. Куукаку помнит о младших братьях: один учится в Академии, а второй ждет дома, и судьбы обоих зависят от нее, но луковая вонь ввинчивается в ноздри, виски сдавливает болью, и губы сами шепчут: «Тридцатый путь, шитоцу сансен».
В глазах у отлетевшего к противоположной стене шинигами — страх, злоба и торжество, но Куукаку этого не видит. Она снова в фамильном особняке, в дом снова врывается карательный отряд, и отец падает, одним ударом рассеченный от левого плеча до талии, сверху тяжело валится тело матери — а голова ее все катится, катится и катится по татами, подметая волосами пыль.
Куукаку поднимается: волосы растрепаны, юбка задралась, руки сами складываются для шестьдесят второго пути. У нее перед глазами — карательный отряд. У нее перед глазами — Кучики, Кераку, Шихоин и Ямада. Она знала всех, от детей до стариков; каждый из них окунул кисть в кровь ее родителей и вычеркнул клан Шиба из числа Великих домов.
У нее перед глазами — кровавая пелена.
На плечо ей ложится рука.
— Эй, это уже не сопротивление властям, а убийство шинигами при исполнении, — весело произносит Йоруичи и добавляет, присвистнув: — не ожидала от тебя, подруга.
А потом коротко бросает, уже в сторону:
— Вон.
Неуловимое движение смуглых пальцев — и заклинание тает, шинигами мешком валится на пол и чуть ли не на четвереньках выбегает из комнаты.
— Давно не виделись, — Йоруичи теребит ее, морщится при виде одежды, убирает с лица спутанные волосы, а Куукаку смотрит на белоснежное хаори и не может сдвинуться с места, пораженная острым, неожиданным, горьким пониманием.
— В чем, — голос дает слабину, но она упрямо продолжает: — в чем меня обвиняют?
Йоруичи тяжело вздыхает и делает шаг назад. Рука ее, секунду назад гладившая щеку, безвольно повисает в воздухе. Она надеялась, все будет по-другому: чинно, мирно, благопристойно. Надеялась сохранить лицо. Йоруичи смеется и трясет головой. Она умеет держать удар и мгновенно контратаковать.
— Зависит от того, чем закончится наша беседа.
— Плохой шинигами сделал свое дело, и на смену ему пришел хороший? Какая же ты, — Куукаку улыбается, широко и старательно, и перекатывает во рту, пробует на вкус новое, только что выученное слово, — сука.
Куукаку способная ученица. Пройдут дни — и на смену серым тряпкам придут короткие юбки и обтягивающие красные топы с неприлично глубоким декольте. Она будет привлекать тех, кто еще недавно обходил опальный клан стороной.
Пройдут недели — и характер станет соответствовать злому веселью одежды. Те, кто слетелись на ее броскую внешность и жаркое пламя ее речей, сгинут в тюрьмах — Куукаку будет исправно выполнять договор и выводить на чистую воду заговорщиков, угрожающих благополучию Великих домов.
Пройдут месяцы — и над ее домом каждый день будут рождаться и умирать фейерверки. Она сама возглавит заговор, соберет вокруг себя недовольных жизнью в Сейретее — мелких сошек и глав влиятельных кланов — и равнодушно сдаст их второму отряду. Фейерверки в тот день будут особенно яркими.
В тот день, когда Йоруичи скажет:
— Мы в расчете,
Куукаку бросит все и исчезнет на бескрайних просторах Руконгая.
Годы спустя она вернется — без правой руки, мудрая и циничная, взрослая и понимающая. Она будет и дальше кочевать по Сейретею, пускать клубы вонючего дыма из своей трубки и материть Готей, Великие дома и Совет сорока шести скопом; смеяться и пускать фейерверки.
Она не прогонит Йоруичи, когда та однажды придет к ней, пьяная и лихорадочно веселая, не сбросит ее рук со своей талии, не прервет отчаянный поцелуй. Будет слушать сбивчивые извинения и смеяться над тем, что хуже мужика-импотента в постели может быть только однорукая баба, будет пить, любить и отпускать с одинаковой щедростью.
Пройдут десятилетия, и Йоруичи сама заведет разговор о том памятном дне. Расскажет, что другого выхода не было, что Великие дома не оставили бы клан Шиба в покое, что она сделала все, что только могла. Куукаку почешет грудь, раскурит трубку и согласится. Они выпьют еще, влажные и чуть горькие от саке губы встретятся: Йоруичи в тот день будет особенно нежной, а Куукаку — громкой. Притворство и искренность переплетутся так тесно, что отличить их станет невозможно.
Годы продолжат бежать, а они по-прежнему будут вместе.
«Сколько бы времени ни прошло, — думает Куукаку, глядя на подругу детства, на смуглую золотоглазую предательницу, на капитана карательного отряда и главу одного из Великих домов, — я никогда тебя не прощу».
В оглушительной тишине глухо сдвигается на одно деление секундная стрелка — и Куукаку, сама того не зная, делает первый крошечный шажок на пути от ненависти.
Вопрос: Которая из работ нравится более прочих?
| 1. Время читать сказки | 33 | (30.56%) | |
| 2. Afterglow | 10 | (9.26%) | |
| 3. Одержимость | 20 | (18.52%) | |
| 4. Первый шаг | 45 | (41.67%) | |
| Всего: | 108 | ||