Название: Депрессия
Автор: Angstsourie
Команда: А зомби зомби зомби
Предупреждение: Мангу автор читал выборочно, филлеры в аниме за канон не считает
Количество слов: 1247
читать дальше
Створка двери вылетела с коротким треском, стукнулась об стену над головой замершего Урахары и упала, подняв небольшое облачко пыли. В проеме показалась едва различимая темная громада, в которой смутно угадывалась человеческая фигура.
– Ты, придурок!!!
– А, капитан Зараки! – радостно опознал визитера Урахара.
– Еще раз завалишь нам вход – убью на хрен, усек? Мои ребята не нанимались через твои коробки прыгать!
– Э-э-э...
Визитер смерил капитана двенадцатого презрительным взглядом:
– Понабрали всякой шушеры!
Развернулся, взмахнув драным хаори, и тяжело зашагал в сторону помещений одиннадцатого. Отблеск из комнаты Урахары высветил внимательное и печальное детское личико, но в тот же миг миниатюрная гостья растворилась в тени удаляющегося в темноту Зараки.
– Какого хрена, а?!! Если этот урод еще раз здесь появится, он так просто не уйдет!!! Шастает, как в своем отряде! А-а-а, как достало!!!
– Хиори, – прервал вылетевшего из дальних комнат лейтенанта Урахара. – Я придумал для нашего отряда новое правило.
– Э?!!
– Мы не отказываем тем, кто пришел к нам за помощью.
– Но этот придурок не пришел к нам за помощью! Он вынес нам дверь!!!
– Мы не отказываем тем, кто пришел к нам за помощью, даже если они выносят нам дверь.
– Эй, капитан Зараки! Капитан Зараки-и-и!!!
Светлую одежду, волосы и коробку в руках надрывающегося визитера размывало палящее солнце, щедро лившееся во внутренний дворик одиннадцатого отряда. Немногие шинигами быстро отворачивались и дальше торопились по своим делам - от его неуместности здесь веяло проблемами, и они не замедлили явиться.
– За каким хреном приперся?
– О, капитан Зараки! Я всего лишь возвращаю соседский визит, – рассмеялся гость, запустив пятерню в соломенные пряди. – Возьмите это бенто как знак...
– Вали отсюда.
– О, я не вовремя? Простите, я...
– Живо! – рявкнул Зараки, извлекая меч. – И чтоб больше я тебя здесь не видел!
Урахара отшатнулся, выронил коробку и, прощаясь на бегу, рванул к выходу. Улыбка на его лице не погасла ни на секунду. Зараки пнул носком ничуть не пострадавшую после падения коробку, посмотрел вслед капитану двенадцатого, скривил губы и швырнул вдогонку:
– Придурок.
Когда Зараки зашел в двенадцатый, было поздно. Дневное солнце сменилось темной влажной прохладой, медовый свет лился из пролома, и выбитая створка, прислоненная к стене, была сплошь покрыта ночными насекомыми. Урахара, записывавший что-то на весу, вопросительно посмотрел на гостя. Зараки бросил меч рядом с низким столиком и сел на пол.
– Что? – осклабился он.
– Ничего, – пожал плечами Урахара.
– Я про сегодняшний день. Ты ж не затем приперся, чтоб принести мне еды.
– А я понял, – спокойно кивнул Урахара. – Хорошая еда, вообще-то. Сейчас... сейчас будет чай, – он быстро окинул глазами комнату, вздохнул, ринулся к одному из коробов, свесившись внутрь почти по пояс. – Еще не распаковал все вещи, извини! Где-то тут точно была чашка.
– Сколько уже капитанствуешь? Все не освоился?
– Ты еще дольше – и тоже, – невозмутимо отозвались из короба. – О, вот она!
На свет божий извлекли старую чашку с неровными краями.
– Мне не нужна нянька, – мрачно бросил Зараки.
– Конечно, – кивнул Урахара и поставил чайник на огонь. – Была бы нужна – я не поил бы тебя чаем.
– Прикармливаете не пойми кого, – упрямо провочала Хиори наутро, наблюдая пятно разлитого чая и две чашки на столе. – Повадится ведь.
– Было бы неплохо, – кивнул Урахара.
Вечером створка была уже прилажена на место, но гостеприимно распахнута.
– А, капитан Зараки! Не ждал так рано, – радостно вынырнул из бумаг Урахара.
– Я позже чем вчера, придурок! – приветственно фыркнул гость, устраиваясь за столиком.
– Ох. Виноват-виноват. Заработался, – просиял хозяин из-за бумаг.
– Рожу попостнее сделай, труженик.
– А зачем? – наконец выбрался из уютного кресла и загремел посудой Урахара. – Все живы, значит, день прошел удачно, – он заинтересованно заглянул в носик чайника, видимо, удовлетворился открывшимся зрелищем, залил его водой и поставил на огонь.
– Или скучно.
– Винишь весь мир за то, что тебе неуютно? – покачал головой Урахара, расставляя чашки. – Не лучшая стратегия.
– Лет через много, – процедил Зараки, – я, может, вобью в какую-нибудь не слишком захламленную голову, с какого конца браться за меч.
– Если не умрешь раньше. Или не развалишь защитный отряд. Хочешь сыграть на везение?
Зараки мрачно буравил Урахару взглядом.
– Пей чай. Я подумаю, что можно сделать.
– Эй, Киске! Ты зачем приволок эту ленивую скотину?
– Он не ленивый, капитан Хирако! – возмутился Урахара. – Он просто пренебрегает своими обязанностями! Лучше помогите мне оторвать его от косяка.
– На фиг. Твоя идея, ты и отрывай. С генералом сами потом разбирайтесь, если створку выворотите.
– Капитан Зараки, ну мы все равно уже пришли! Ну нельзя же сидеть сиднем, нужно же как-то развлека-а-а-аться, общаться, например, с окружающими! Давай, разожми пальцы!
– Я их в следующий раз на твоем горле сожму, ублюдок!!! Отпусти немедленно!!! Убью на хрен!!!
– Какой-то он нервный нынче, - откровенно забавлялся Роз, стоя в дверях.
– Хоть на чае сэкономим, - буркнула Хиори, перепрыгивая композицию.
Жизнь входила в нормальную колею.
Прошли долгие недели, прежде чем Урахара снова появился за соседскими воротами. Передал узелок первому изловленному офицеру, вежливо распрощался и исчез, как будто его и не было.
Зараки пришел под вечер, вынес створку, хмуро уставился на Урахару.
– Какого хрена?
– А, капитан Зараки! – просиял Урахара, ныряя куда-то за стол. – У меня для тебя есть кое-что. Через третьих лиц, – выволок он оттуда маленькую плоскую коробку, – не передашь. Вот! – торжественно водрузил он на стол свою добычу.
Зараки открыл коробку и еще более мрачно изучил гордого собой хозяина.
– Ты издеваешься? Что это за фигня?
– Питомец! – важно воздел палец Урахара. – Ухода не требует, питается реяцу. Вы с ним похожи, так что, думаю, сойдетесь.
– Что за... – Зараки протянул руку к черной тряпке, лежащей в коробке. Тряпка взвилась и щелкнула двумя рядами желтых челюстей. – Тебе убить его надо? Самому не судьба?
– Вот еще! – отобрал Урахара коробку. – Я его еле вывел! Такого, – он ласково погладил коробку по черному боку, – больше нигде нет. Он способен отъесть сейчас чуть меньше половины реяцу капитана. Со временем, впрочем, он будет расти и питаться активнее. Если носить непосредственно на теле, может уменьшить атакующую мощь...
– Ты издеваешься?!! – взвыл Зараки. – Если тебе нужна еда для этой хрени, ищи ее в другом месте!!!
– Еда? – улыбнулся Урахара, осторожно поводя пальцем над тряпицей. Тряпица оставалась неподвижной, пока кончик пальца не вспыхнул красноватым огоньком, который тут же скрылся в масляной черноте. – Я узнаю, что ты идешь ко мне, как только ты покидаешь территорию своего отряда. Твои перемещения любой мало-мальски чувствующий реяцу может отследить по всей территории Сейретея, не прибегая к кидо. Впрочем, ты и не стремишься подкрасться к врагу. Ты не сдерживаешься, – Урахара отобрал палец у своей зверушки и посмотрел на гостя. – Это хорошо.
– При чем здесь это?
– Для тебя есть сейчас три варианта. Первый – вот сейчас заняться самодисциплиной, научиться контролировать реяцу, соотнести ее с реяцу окружающих, умерить силу и аккуратно ее дозировать. Иными словами, лишиться всего, что сделало тебя капитаном. Второй – оставить все как есть и ждать, пока силу и ярость все высосут тоска и отчаяние. Финал такой же. И третий – подумать, где ты будешь его носить. Так, чтоб в случае чего можно было снять одним движением. Я не требую ответа сейчас. Подумай.
Зараки взял двумя пальцами тут же радостно клацнувшую зубами тряпицу.
– Глаз оно мне не выжрет?
– И кому я это предложил? – вздохнул Урахара, разливая чай.
Название: Звуки музыки
Автор: escuintle
Бета: Rudaxena
Команда: "Bleashrooms"
Количество слов: 1131
читать дальше
Хирако давно уже снится странный сон, от которого он никак не может избавиться.
Темная комната, заставленная старыми, дребезжащими патефонами, редкие лучи света из ниоткуда, и его лейтенант, Айзен Соуске, с ослепительно белой маской на лице. В прорезях для глаз можно разглядеть блестящий злым огоньком миндаль холодного взгляда, но и только: все остальное скрыто гладкой керамической пластиной. Ровная линия носа и тонкая, полусумасшедшая улыбка, вылепленная неизвестным мастером.
Он, Хирако Шинджи, сидит там, у стены, и каждый раз, каждую ночь Айзен входит в комнату, взмахивает длинными руками, и разномастные патефоны, как по команде, начинают играть. Скрип тонких игл смешивается с одной мелодией, которая льется из каждого инструмента, с ее безжалостным джазовым мотивом, который рвет изнутри, а Соуске просто стоит, напряженно расставив ладони, смотрит на капитана холодно, зло и смеется. Его смех льется из прорези безумной улыбки, обозначенной на маске, и Хирако помнит, как в этот момент сна он всегда начинает кричать, сводимый с ума идеальным сочетанием страшной мелодии и громкого, истеричного хохота. Он впивается пальцами в собственную голову, ощущая, как что-то отвратительно мокрое касается ладоней. Он чувствует запах крови, раздирает руками густые пшеничные пряди, пачкаясь липкой красной жижей, и жмурится, пытаясь хоть как-то сбежать от происходящего. Айзен же в какой-то момент опускает руки, тем самым останавливая музыку, снимает с лица маску и в наступившей тишине, в пронзительно спокойной и смертельной тишине произносит одну только фразу.
- Все будет хорошо, Хирако-тайчо.
Шинджи поднимает тяжелую голову, смотрит на Соуске и широко распахивает глаза: лицо под маской у Айзена такое же, как и сама маска, – гладко-белое, с безумной линией улыбки, и только глаза блестят живым огоньком ненависти и властности.
После этого он просыпается, кое-как живет очередной день, выливая на собственного лейтенанта все свое презрение и поздно ночью снова ложится в кровать, чтобы в очередной раз провалиться в темный мир глухой комнаты, скрипучих патефонов и Айзена Соуске с его безумной, мертвой улыбкой.
***
- Тайчо!
- Отвянь, чудовище, у меня дела.
- Тайчо!
- Я на тебя кипу отчетов повесил, иди лучше ими займись, нечего меня доставать.
- Я уже все сделал.
- Врешь.
- Не вру.
Хирако устало поднимает голову от очередной бумажки, с которой по прихоти старика Ямы надо ознакомиться, и подпирает острый подбородок тонкой ладонью. Внимательно смотрит на улыбающегося лейтенанта и недовольно вздыхает, раздраженный его хорошим настроением. И откуда только энергия берется?
- Тебе чего?
- С днем рождения, тайчо!
- А, ты об этом. День рождения, день рождения… Кому он сдался?
- Вы слишком много ворчите, Хирако-тайчо. А у меня для Вас подарок.
- Знаю я эти ваши подарки. Хиори уже отвесила мне праздничных пенделей. Оставь на столе.
Соуске до отвращения счастливо улыбается, будто кто-то внезапно назначил его капитаном или еще что-то не менее раздражительно радостное случилось, и кладет на край письменного стола завернутый в блестящую бумагу подарок. Шинджи снова склоняется над отчетами и машет ему ладонью, мол, все, миссию свою выполнил, можешь быть свободен, и Айзен, правильно все поняв, скрывается за дверью. Хирако остается только устало вздохнуть и зажмуриться, в очередной раз убеждаясь в том, что все вокруг непроходимые идиоты.
Позже, вечером, вернувшись в свою комнату, капитан не без опаски разворачивает подарок лейтенанта. Свет в его комнате почему-то выключен: страх, или что-то еще – не ясно ему самому. Яркая бумага шуршит, сжимается, и перед взглядом Хирако предстает небольшая музыкальная шкатулка с блестящей крышкой. Шинджи недоверчиво касается пальцами гладких боков шкатулки и медленно, опасливо поднимает крышку. Из нутра деревянной вещицы раздается тихая джазовая мелодия, которая постепенно набирает обороты. Сухопарый капитан вслушивается в нее и застывает, узнавая знакомый мотив. Перед глазами встают десятки рвущихся этой музыкой патефонов, Айзен в белой маске и теснота черной, душной комнаты. Вокруг такая же сгущающаяся темнота – по коже уже начинает бродить липкий ужас оживающего сна. Единственный выход, который видит Хирако, – захлопнуть шкатулку, бросить ее в угол и быстро забраться в кровать, под одеяло. Морфей настигает быстро. И сегодня – никаких снов.
***
Айзен как всегда спокоен и уравновешен. На лице – мягкая, добрая улыбка. Отвратительно.
- Доброе утро, тайчо! Вам понравился мой подарок?
- Иди к черту.
- Тайчо?
- К черту, я сказал.
***
После этого проходит несколько дней. Затем неделя. Месяц. Хирако Шинджи успокаивается окончательно: дрянная шкатулка куда-то исчезает так же, как исчезает и мучительный кошмар. Он, кажется, даже прибавляет немного в весе и становиться самую чуточку добрее, хотя это почти незаметно: он все так же грызется с Хиори и ругается на Айзена даже тогда, когда тот делает все правильно.
Он даже не замечает, как, запыхавшись, влетает в кабинет всегда собранная Сой Фонг и, ударив ладонью по столу, требует его внимания.
- Что такое? – Шинджи поднимает голову, впиваясь в фигуру Сой недовольным взглядом. Девушка хочет ударить его за показное безразличие, но сдерживается.
- Хирако, Хиори пропала, - говорит лейтенант второго отряда и замечает, как вздрагивают плечи сухощавого Шинджи.
- Куда ее направили? – стараясь не меняться в голосе, спрашивает он.
- Ты сам знаешь. Туда, где пропал отряд Кенсея, - отвечает Сой Фонг и хочет уйти, но не успевает: длинноволосый капитан срывается с места и выскальзывает за дверь. В воздухе явственно пахнет беспокойством и тревогой – девушка недовольно поводит головой и покидает чужой кабинет, собираясь направиться по своим делам. Когда она выходит на улицу, ей кажется, будто она слышит какую-то странную музыку, но она списывает это на общую путаницу, происходящую вокруг, и срывается в шунпо, чтобы поскорее оказаться в первом отряде.
***
Хирако хочется поверить, что он во сне, от которого не может избавиться, но все, что его окружает, говорит ему: это страшная, холодная реальность.
Он лежит на ледяной земле, вокруг все объяла жуткая, непроглядная тьма – только высокая фигура чуть впереди различается на общем черном фоне. Шинджи с силой заставляет себя повернуть голову – рядом с ним безвольной куклой валяется Хиори, чье лицо затянуто странной белой маской. Он поднимает руку, чтобы коснуться шершавыми пальцами собственного лица, и с ужасом понимает, что на его лице тоже маска. Грубая, страшная и наверняка такая же белая, как и у Хиори. Капитан заставляет себя думать, заставляет себя повернуть голову, чтобы понять, кто стоит перед ним, а чуть после жалеет об этом.
Перед ним стоит Айзен Соуске, лицо которого расчертила длинная, сумасшедшая улыбка, будто бы вылепленная безумным мастером. Его глаза смотрят холодно, властно и с насмешкой, а напряженные руки подняты в немом жесте.
- Все будет хорошо, Хирако-тайчо.
Как только слова слетают с тонких губ лейтенанта, откуда-то сверху, откуда-то сбоку, откуда-то снизу – отовсюду разражается громом та самая мелодия. Шинджи не может понять, что реально, а что нет, только слышит, как безумно хохочет Айзен, и чувствует, как гудящая музыка впивается в его тело. Он хватается руками за голову, кричит, пытается закрыть глаза, но перед ними все еще Айзен и непроглядная тьма. Отключается он только тогда, когда силы окончательно покидают его, когда глаза обессилено закрываются и последнее, за что цепляется взгляд, – гладкая деревянная шкатулка с откинутой крышкой, которая валяется у ног Айзена.
Хирако Шинджи очень хочется верить в то, что когда-нибудь он проснется.
Название: Форма ветра
Автор: Коробка со специями
Команда: Zombie Powder
Жанр: экшен
Рейтинг: G
Персонажи: вайзарды
Примечания: 1) Поливанов; 2) вайзарды над Перл-Харбором; 3) в тексте мелькают старые вечные хиты: Yellow Submarine, Chattanunga Chu Chu, японская народная песня про сакуру; 4) автора заломало гуглить устройство пикирующего бомбардировщика "Ёкосука" D4Y3 "Суйсэй" ("Джуди")
Количество слов: 1390
читать дальше
Синдзи раз сто задавал себе вопрос, зачем ввязался в эту войну.
Нет. Сто — это только сейчас, пока его D4Y3* оставлял далеко внизу двести миль от взлетной полосы «Акаги» до базы Уилер.
Атака на Перл-Харбор началась в 3:23, ее первой волной были двадцать пять пикировщиков лейтенанта Сакамото Акиры. Синдзи не знал этого лейтенанта Сакамото, но надеялся, что тот не закончит так же страшно, как лейтенант Куна Масиро. Или как лейтенант Ядомару Лиза.
Или как лейтенант Айдзэн Соскэ.
Хотя, по большому счету, плевать ему было на лейтенанта Сакамото.
Бомбардировщик шел ровно, не обгоняя, но и не отставая от звена. Какого меноса он ввязался в чужую войну? — снова спросил себя Синдзи.
И снова у него не было ответа.
Черная бабочка на шее затрепетала, захрипела, а потом взвыла:
— Ви олл лив ин ау еллоу субмарин, еллоу субмарин, еллоу субмарин!
— Твою мать! — заорал Синдзи. — Она появится только через двадцать пять лет!
— Я просто хотел поднять вам боевой дух, — смутилась бабочка голосом Лава. — Летите, молчите, мрачные такие…
И тут же приободрила голосом Роуза:
— Ну, нашему капитану-меломану ты его определенно поднял. Давай сначала! Ви олл лив…
— Хотите петь — пойте Чаттанунгу! — отрезал Синдзи.
— Чаттанунгу? — переспросил Лав. — Можно и ее. Падн ми бой, из зет зе чаттанунга чучу?
— Трэк твенти-найн! — звонко подхватила Масиро.
— Бой, ю кен гимми э шайн, — мрачно допела Лиза. — Вообще, вам не кажется, что это непатриотично?
— В смысле? — поинтересовался Роуз.
— В смысле, — отрезала Лиза.
— Ну, мы же японская авиация, так? — пояснил Кэнсэй. — Так какого хера мы поем американские песни?
Впереди показались пока еще смутные очертания острова Оаху.
Из двадцати пяти камикадзе их было семеро. Хати отказался, сказал, что он слишком старый для детских игр. Хиери ответила, что слишком жирный, а потом долго бурчала что-то извиняющееся и пряталась за спину Синдзи, хотя Хати посмеялся и тут же об этом забыл.
Они знают друг друга уже сорок лет. Кто бы мог подумать, что это так много.
— Ой! — вежливо удивилась бабочка голосом Роуза. — Кажется, у меня менос на хвосте. Вступаю в бой!
— Отрубить хвост капитану-ренегату! — скомандовал Кэнсэй. — Лейтенант Куна Масиро, вперед!
— Ну капита-а-ан… — заныла Масиро. — Мне так неудобно разворачиваться…
— Почему это ренегату?! — возмутился Роуз. — Обоснуйте свои обвинения, капитан-две цифры!
Они все еще называют себя теми званиями, но только в шутку, будто издеваясь и не принимая все это всерьез. Если всерьез — никто и никогда не добавит к уже несуществующему званию приставку «бывший».
Если совсем серьезно, Синдзи хотел бы знать, зачем они ввязались в эту чужую войну. Может, это помогло бы ему понять свои собственные мотивы.
— Капитан разведки Роджер Оторибаси, то есть Фишбридж! — скомандовал Кэнсэй. — Я, ваш адмирал, Джон Смит, приказываю вам контратаковать этих узкоглазых макак, покушающихся на наш солнечный Перл-Харбор!
— Фишбридж! — захохотала Масиро. — Роуз Фишбридж! Агент 003!
— А это будет через двадцать один год… — Синдзи прижал ладонь к шее, и голоса в бабочке затихли.
Он вспомнил тот момент, когда эти придурки решили, что будут участвовать в игре.
— Ладно. У меня есть знакомые в армии, — отозвался Роуз.
— Отлично, я подделываю анкеты, — кивнула Лиза.
— А что, туда берут женщин? — усмехнулся Кэнсэй.
— Капитан, ты дура-а-ак! — воскликнула Масиро.
— Значит, все пойдем, — подвел итог Лав.
— Кроме меня, — возразил Хати. — Я слишком старый для этих игр… Помашу вам со взлетной полосы «Акаги».
— Чтобы фальсифицировать эти восемь анкет, понадобится изрядное чувство юмора, — подвела итог Лиза.
У Лизы Ядомару, впрочем, чувства юмора так и не обнаружилось. Всех восьмерых она записала как Ямато Момотаро. И мужчин, и женщин. Оглядела суровым взглядом из-под очков и недрогнувшей рукой вывела: возраст семнадцать лет, стаж — двести летных часов. Роуз начал считать на пальцах годы их новой жизни, насчитал больше сорока; не сдержался, заметил:
— Наверное, Лиза-тян снова хочет почувствовать себя семнадцатилетней девушкой.
— Семнадцатилетним парнем, — возразила Масиро и зевнула.
Лиза дернула уголком рта, собрала все анкеты и молча вручила их Роузу.
Это был первый в их жизни момент свободного решения. Когда не давил долг, не подгоняло время, не напрягала честь. Просто чужая война.
— Я докажу, что я не ренегат Роджер Фишстоун! — воскликнул Роуз.
— А кто? — полюбопытствовал Лав.
— Простой японский парень Ямато Момотаро! Сакура! Сакура! Яёй но сора ва…
— Миватасу кагири касуми ка, — подхватил Кэнсэй. — Эх, душевно-то как! Кстати, подлетаем к Перл-Харбору.
— Хентай ка? — напела Лиза. — Ньой зо изуру…
— Кумо ка, — засмеялась Масиро. — Опять ты со своей хентайной мангой, Лиза!
— Синигами ка, — пробормотал Роуз. — Эй, Синдзи, будь осторожен, к тебе летит синигами!
— Пошел ты, — ответил Синдзи и аккуратно сбросил бомбу над аэродромом, пока еще спящим, но уже ощетинившимся десятками самолетов.
Бомбардировщик толкнуло вверх, вибрация прошла по кабине, заставляя неприятно дрожать кости, Синдзи мотнуло вперед. Сквозь трещины, ползущие по мутному стеклу, он увидел черную фигуру в развевающейся форме. Меч указывал прямо на кабину пилота.
— Смотрите, взлетел-таки, красавец! — крикнул Кэнсэй. — Захожу сверху!
— Берем его в клешни, Масиро! — отозвался Лав. — Я справа!
Синдзи пер прямо, на всех своих девятистах шестидесяти метрах в минуту, щурясь от хлестких ударов ветра, он видел — или ему казалось, что видел — белую повязку на плече синигами и черную цифру «пять». Что-то изменилось в нем, небо над Перл-Харбором замкнулось, не было больше ни кабины самолета, ни чужой войны, ни сорока лет новой жизни.
Очки синигами блеснули, отражая алый отблеск рассвета — как глазницы, залитые кровью.
— Эй, Синдзи! — захрипела бабочка. — Катапультируйся, идиот!
— Достали…
Синдзи досадливо хлопнул рукой по все никак не затыкавшейся наклейке. Попытался вспомнить, что нужно сделать, чтобы выключить коммуникатор, Урахара вроде объяснял. Мысли рассеялись.
Белая маска пустого пеной наползала на лицо, но странно, она не мешала обзору — наоборот, теперь Синдзи мог видеть все — сверху, снизу, по сторонам.
Только почему-то он не мог отделаться от мысли — где же Хиери?
Хиери, которая хотела летать.
Хиери, которая потащила их на эту чужую войну.
Хиери, которая…
— Я хочу летать, — сказала Хиери. — Синдзи, ты же со мной? Синдзи. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-Синдзи! А то я тебе так вмажу, что потом будешь ползать, как черепаха!
— Нам бы перебраться в более безопасное место… — засомневался Синдзи.
— Никуда не хочу перебираться, — ответил Урахара. — Мне и тут хорошо. А вы, конечно, можете.
— Ждешь, пока кот с неба упадет?
— Ну и что, — сказал Урахара.
— Синдзи, ну давай! — Хиери насупилась, отвернулась.
— Сейчас она тебя ударит, — заметил Урахара и на всякий случай придвинул к себе колбы с реактивами.
— Кто бы говорил, — ответил Синдзи. — Ладно, Хиери, не злись. Завтра мы пойдем летать.
— И заодно обкатаете мои новые гигаи.
Где же Хиери?
Синдзи обшаривал небо своими новыми глазами, глазами синигами-пустого, и нигде ее не было.
— Эй, Синдзи! — ожила бабочка. — Хирако Синдзи! Ямато Момотаро! Ты слышишь меня?!
Самолет нырнул, по кабине пробежала дрожь, и что-то грохотало и оглушительно лязгало, падало сверху, и чужая, знакомая реяцу хлестала ветром.
— Тупой Синдзи! Хватит дурить! Катапультируйся! — орала бабочка.
Вокруг все взрывалось, а снизу поднимался огонь и клубы дыма.
Айдзэн улыбнулся, кивнул и принял боевую стойку.
Странно, что никто его больше не видел. Хотя — ничего странного. Это же Айдзэн, нужно всей душой его ненавидеть, чтобы смотреть сквозь его иллюзии.
Синдзи потянулся за мечом. Хаори крыльями хлопало в воздухе, волосы швырнуло в глаза.
— Странно, — сказала Лиза. — Вот если бы я планировала эту операцию, то выбрала бы целью не столько аэродромы, сколько нефтехранилища и ремонтные мастерские. И подводные лодки.
— Это бы заняло больше времени, — ответил Роуз. — Их главнокомандующий ставил на скрытность и скорость. Так что все правильно.
— Камикадзе, да? — вздохнула Лиза.
— Ну, с нами этот ветер стал чуть более божественным.
Он бросился вперед, Айдзэн отшатнулся, перехватывая меч, но не контратакуя. Рассветное небо затянуло дымом, свистели снаряды, а когда на Айдзэна упала густая тень самолета, Синдзи ударил.
Меч вошел в грудь Айдзэна, тот вздрогнул — и начал таять, ветер словно обгладывал его, раздирая на части. Под ногами пружинил металл. Синдзи стоял на носу самолета, в пустоте полного безветрия. Не было ни звука, ни движения. Только пробивалось что-то, словно сквозь вату, словно сквозь костяную маску, сквозь черную бездумную ярость пустого.
Что-то…
— Синдзи, прекрати немедленно, идиот! — отчаянно кричала бабочка. — Ты совсем спятил?!
— Хиери, — сказал Синдзи.
— Ненавижу тебя, тупица, — бабочка всхлипнула.
— А ты Айдзэна не видела?
— Хирако Синдзи! — бодро воскликнула бабочка. — Вызываю капитана Пятого отряда Хирако Синдзи!
— Иди в жопу, агент 003, — ответил Синдзи, качнулся назад и упал спиной в небо.
— Этот Ямато Момотаро, — сухо сообщила бабочка, почти не слышимая в реве ветра. — Показал всем нам пример халатности и безответственности.
— Проебал самолет!
— И гигай.
— Урахара будет нудеть и жаловаться, как старый дед.
— …поэтому в качестве дисциплинарного взыскания этот Ямато Момотаро полетит за нами своим ходом до самой Йокогамы.
— Как дикий гусь, ха-ха.
Синдзи открыл глаза.
Над ним пролетали самолеты, разрывая пелену дыма. Под ним разгорался рассвет. Почему люди ввязываются в чужую войну?Теперь у Синдзи был какой-никакой, а ответ: чтобы на время забыть о своей.
— Дикие гуси? А что, правда, махнули во Французский Легион!
— Семь Жаков Дюбуа?
— И Хати восьмой!
— Идиоты… — вздохнул Синдзи. — Но он хотя бы уже существует.
*пикирующий бомбардировщик "Ёкосука" D4Y3 "Суйсэй" ("Джуди")
Название: Мечта, реальность и снова мечта
Автор: plohoyaodvokat
Команда: Грибы-Шинигами
Персонажи: ОМП, Бьякуя
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Количество слов: 1294
читать дальше
Рядовой шестого отряда Исао Санноскэ точно знал, что все на самом деле гораздо приземленней, чем ему до сих пор казалось.
И это знание с прошлого вечера не давало щуплому угрюмому пареньку покоя.
...Его род был славен тем, что много поколений назад глава его удостоился чести прикрывать в тяжелом бою спину тогдашнему Первому. Это была славная смерть. Через два дня чудом спасшийся Первый пожаловал осиротевшей семье Санноскэ такое поместье, что у вдовы мигом высохли слезы.
Отец Исао повторил судьбу предка, но с меньшей славой; по крайней мере, мать много чаще рассказывала о тех, кого не помнили уже и самые старые слуги в доме, чем о тех, кто покинул его недавно.
Исао так и вырос воином пыльных страниц, одиночкой без друзей, но с на редкость достойными мечтами. Поступить в шестой отряд и геройски погибнуть за капитана в бою - наименьшее, что в них значилось. Наибольшим было лично спасти капитану жизнь, донести до лекарей и только тогда, уступив, наконец, слабости от бесчисленных ран, умереть счастливым шинигами.
Академия только укрепила его уверенность в том, что такие, как он, и есть соль земли - помнят заветы предков, званием истинного шинигами дорожат и гордятся. Это означало, что гулящие женщины, попойки с руконгайцами и прочие радости ученичества обошли его далеко стороной.
Каждый, кто его знал, напророчил бы ему отряд, не задумываясь.
Туда его и определили рядовым по истечении семи лет. Там его и ждала, потирая руки, жестокая реальность.
Заканчивался первый месяц его пребывания рядовым вожделенного шестого, а объекта героического самопожертвования все еще не было видно. Даже кончик легендарного шарфа ни разу не промелькнул перед носом Исао во время караулов на воротах, в которые он, как новобранец, попадал чуть ли не через день.
Его новые братья по оружию не говорили ни о чем серьезнее хвастовства духовной силой; пару раз ему показалось, что разговоры резко прерывались с его появлением в помещении, но он не мог бы поручиться.
Пьянствовали и дезертировали к гостеприимным руконгайкам они много более скрытно, но совсем не менее интенсивно, чем бывшие его соученики.
А вчера, когда он осторожно высказал молчаливому напарнику свою печаль по поводу отсутствия капитана, его ждало потрясение.
То состояние, в которое его вогнало сказанное равнодушным тоном "он же старше нас всех вместе взятых. Умирает, говорят", иначе, чем потрясением, назвать было нельзя.
Ему было известно, что глава рода Кучики и его капитан мудр и убелен сединами, сын его погиб в бою, а о юном внуке ходило невероятное количество равно грязных сплетен, которые Исао счел недостойными запоминания - просто пару раз побил за такое сокурсников в драке на мечах, гордо названной дуэлью, и больше рядом с ним об этом не говорили.
Теперь же, пока он глупо моргал, пытаясь понять, как дальше жить, его спросили, на каком небе он был до сих пор, что даже этого не знает, сказали, что новым капитаном, скорее всего, будет "молодой Кучики, та еще язва", и не очень вежливо попросили закрыть варежку и смотреть на дорогу, а то мало ли, придет этот новый, а охрана про все забыла и друг на друга таращится.
Кучики. Первые. Имя, произносимое шепотом. "Та еще язва". Исао сейчас и стаю дырявых ворон бы проворонил.
Тут и прорвались к сознанию терпеливо выжидавшие своего часа сомнения, которые лучше всего отражало то, что достойный верного вассала поступок - убить на месте сказавшего про язву - будет бессмысленен, потому что тогда бы пришлось убить здесь каждого второго.
Весеннее солнышко весело скалилось с неба, отлаженная система "шестой отряд" довольно сносно обходилась без личного присутствия капитана и лейтенанта, а в голове у одного отдельно взятого шинигами дымилась и клокотала революция, и не было никого, кому было бы до этого дело.
К утру продрогший на воротах рядовой шестого отряда Санноскэ Исао, сжимая в руке бесполезное тяжелое ритуальное копье-яри, точно знал, что все на самом деле гораздо приземленней, чем кажется.
Сменщик чуть ли не силой отобрал копье, выругался беззлобно и отправил спать.
Это Исао спасло. Иначе... иначе он что-нибудь бы сделал. Демонстративно пренебрег бы священными обязанностями, сбежал бы в Руконгай, напился бы, в конце концов.
То, что происходило в его голове, было невыносимо. Поэтому он рухнул на постель, накрылся с головой одеялом, свернулся клубочком, как в детстве, и уснул, впервые даже не сделав попытку поговорить с дзанпакто.
Разбудил его сигнальный колокол и еще крепкий тычок в спину.
- Новый капитан созывает всех!
Вчерашние пьяницы бежали к выходу из казармы, одеваясь на ходу.
В большом додзё в ряд плечом к плечу умещалось человек семьдесят. Небольшая толпа гудела, как растревоженный улей. Запыхавшийся Исао угодил в конец второго ряда, аккурат за тем худородным (всего шесть поколений против его пятнадцати!), который несколько раз в неделю гонял новобранцев по плацу. От него разило спиртным.
Исао оглянулся на соседей - ни один из них не был ему знаком. Все они, оторванные от привычных дел, волновались и боялись. Никто из них не мечтал отдать за нового капитана жизнь.
Сзади прошептали, что его светлость любит поспать подольше.
Он резко обернулся было посмотреть в глаза тому, кто позволяет себе такое... да так и застыл, затылком ощутив удар внезапно взлетевшего реацу-фона. Голова закружилась так, будто небо нашло, наконец, путь к земле, и только через несколько очень долгих мгновений Исао с удивлением понял, что остался на ногах.
Нашедшие себя ранее судорожно вытягивались в струнку, пряча глаза, кое-кто поднимался с колен.
Кто-то шел вдоль строя, очень близко к передним, всматриваясь в лица.
Хаори на нем сияло белизной, и белизна сияла в волосах, реацу больше не давила так сильно, но ощущалась как тяжелый клинок света, уходящий в потолок.
- Говорившие обо мне, пусть скажут в лицо. Я ценю искренность.
Он говорил негромко, совершенно не заботясь о количестве слушателей. Его нельзя было не услышать. Слепой без духовной силы, попав в это место, сказал бы, что здесь пусто - семьсот человек изо всех сил пытались дышать беззвучно.
Он прошел больше половины строя и подходил все ближе, Исао из своего второго ряда помимо белых пятен уже мог разглядеть волосы цвета воронова крыла, идеальность осанки и два бокена в левой руке... но Он вдруг остановился.
- Ты, от которого разит, как от свиньи, выйти из строя. Что есть кендо?
Бокен полетел почти без замаха. Худородный поймал его чуть ли не в охапку и неуклюже вылетел вперед, действительно похожий рядом с белоснежным Кучики на упомянутое домашнее животное.
- Я не просил на меня нападать. Я спросил. Что. Есть. Кендо.
Опустив бокен, тот беспомощно приоткрыл рот, закрыл и почему-то начал пятиться. Капитан шел на него.
- В последний ряд.
Лицо худородного было красным, как от удара, он сильно толкнул Исао плечом, пробираясь назад, но Исао этого не почувствовал, как и свой шаг на освободившееся место, потому что Кучики теперь смотрел прямо на него.
Рука в белоснежной перчатке поднялась.
- Ты. Выйти из строя.
Исао поймал бокен с помощью одной только интуиции и вышел вперед на негнущихся ногах.
- Нападай.
Секунды таяли, тишина резала уши, Исао стоял напротив своего капитана и чувствовал, как сбываются мечты, и это было совсем не так, как представлялось, но гораздо более прекрасно, и к меносам всех неправильных и непочтительных - единожды почувствовав этот взгляд и эту реацу, он точно знал, что теперь все будет так, как должно быть.
Он поднял голову и встретился взглядом с Кучики Бьякуей.
- Высшее счастье для меня - умереть, прикрывая вам спину, но я не подниму на вас оружие.
То, что капитан теоретически был безоружен, его почему-то не смутило.
Темно-серые глаза прищурились.
- Санноскэ Исао.
Да будь он хоть десять раз не Санноскэ Исао, его рука все равно сейчас коснулась бы пола.
- Нет, будешь. Есть такое слово - "тренировка", - услышал он спиной, а когда выпрямился, его капитан уже шел прочь.
- Те, кто к завтрашнему дню не сможет устоять на ногах в моем присутствии, найдут своим способностям более полезное для всех нас применение. Те, чей образ жизни недостоин обладателя духовной силы, аналогично. В шесть, на плацу, все, кроме часовых.
Драгоценный шарф, ниспадая с плеч, завораживающе струился следом.
У смерти отдельно взятого шинигами вновь появился смысл.
Автор: Angstsourie
Команда: А зомби зомби зомби
Предупреждение: Мангу автор читал выборочно, филлеры в аниме за канон не считает
Количество слов: 1247
читать дальше
Створка двери вылетела с коротким треском, стукнулась об стену над головой замершего Урахары и упала, подняв небольшое облачко пыли. В проеме показалась едва различимая темная громада, в которой смутно угадывалась человеческая фигура.
– Ты, придурок!!!
– А, капитан Зараки! – радостно опознал визитера Урахара.
– Еще раз завалишь нам вход – убью на хрен, усек? Мои ребята не нанимались через твои коробки прыгать!
– Э-э-э...
Визитер смерил капитана двенадцатого презрительным взглядом:
– Понабрали всякой шушеры!
Развернулся, взмахнув драным хаори, и тяжело зашагал в сторону помещений одиннадцатого. Отблеск из комнаты Урахары высветил внимательное и печальное детское личико, но в тот же миг миниатюрная гостья растворилась в тени удаляющегося в темноту Зараки.
– Какого хрена, а?!! Если этот урод еще раз здесь появится, он так просто не уйдет!!! Шастает, как в своем отряде! А-а-а, как достало!!!
– Хиори, – прервал вылетевшего из дальних комнат лейтенанта Урахара. – Я придумал для нашего отряда новое правило.
– Э?!!
– Мы не отказываем тем, кто пришел к нам за помощью.
– Но этот придурок не пришел к нам за помощью! Он вынес нам дверь!!!
– Мы не отказываем тем, кто пришел к нам за помощью, даже если они выносят нам дверь.
– Эй, капитан Зараки! Капитан Зараки-и-и!!!
Светлую одежду, волосы и коробку в руках надрывающегося визитера размывало палящее солнце, щедро лившееся во внутренний дворик одиннадцатого отряда. Немногие шинигами быстро отворачивались и дальше торопились по своим делам - от его неуместности здесь веяло проблемами, и они не замедлили явиться.
– За каким хреном приперся?
– О, капитан Зараки! Я всего лишь возвращаю соседский визит, – рассмеялся гость, запустив пятерню в соломенные пряди. – Возьмите это бенто как знак...
– Вали отсюда.
– О, я не вовремя? Простите, я...
– Живо! – рявкнул Зараки, извлекая меч. – И чтоб больше я тебя здесь не видел!
Урахара отшатнулся, выронил коробку и, прощаясь на бегу, рванул к выходу. Улыбка на его лице не погасла ни на секунду. Зараки пнул носком ничуть не пострадавшую после падения коробку, посмотрел вслед капитану двенадцатого, скривил губы и швырнул вдогонку:
– Придурок.
Когда Зараки зашел в двенадцатый, было поздно. Дневное солнце сменилось темной влажной прохладой, медовый свет лился из пролома, и выбитая створка, прислоненная к стене, была сплошь покрыта ночными насекомыми. Урахара, записывавший что-то на весу, вопросительно посмотрел на гостя. Зараки бросил меч рядом с низким столиком и сел на пол.
– Что? – осклабился он.
– Ничего, – пожал плечами Урахара.
– Я про сегодняшний день. Ты ж не затем приперся, чтоб принести мне еды.
– А я понял, – спокойно кивнул Урахара. – Хорошая еда, вообще-то. Сейчас... сейчас будет чай, – он быстро окинул глазами комнату, вздохнул, ринулся к одному из коробов, свесившись внутрь почти по пояс. – Еще не распаковал все вещи, извини! Где-то тут точно была чашка.
– Сколько уже капитанствуешь? Все не освоился?
– Ты еще дольше – и тоже, – невозмутимо отозвались из короба. – О, вот она!
На свет божий извлекли старую чашку с неровными краями.
– Мне не нужна нянька, – мрачно бросил Зараки.
– Конечно, – кивнул Урахара и поставил чайник на огонь. – Была бы нужна – я не поил бы тебя чаем.
– Прикармливаете не пойми кого, – упрямо провочала Хиори наутро, наблюдая пятно разлитого чая и две чашки на столе. – Повадится ведь.
– Было бы неплохо, – кивнул Урахара.
Вечером створка была уже прилажена на место, но гостеприимно распахнута.
– А, капитан Зараки! Не ждал так рано, – радостно вынырнул из бумаг Урахара.
– Я позже чем вчера, придурок! – приветственно фыркнул гость, устраиваясь за столиком.
– Ох. Виноват-виноват. Заработался, – просиял хозяин из-за бумаг.
– Рожу попостнее сделай, труженик.
– А зачем? – наконец выбрался из уютного кресла и загремел посудой Урахара. – Все живы, значит, день прошел удачно, – он заинтересованно заглянул в носик чайника, видимо, удовлетворился открывшимся зрелищем, залил его водой и поставил на огонь.
– Или скучно.
– Винишь весь мир за то, что тебе неуютно? – покачал головой Урахара, расставляя чашки. – Не лучшая стратегия.
– Лет через много, – процедил Зараки, – я, может, вобью в какую-нибудь не слишком захламленную голову, с какого конца браться за меч.
– Если не умрешь раньше. Или не развалишь защитный отряд. Хочешь сыграть на везение?
Зараки мрачно буравил Урахару взглядом.
– Пей чай. Я подумаю, что можно сделать.
– Эй, Киске! Ты зачем приволок эту ленивую скотину?
– Он не ленивый, капитан Хирако! – возмутился Урахара. – Он просто пренебрегает своими обязанностями! Лучше помогите мне оторвать его от косяка.
– На фиг. Твоя идея, ты и отрывай. С генералом сами потом разбирайтесь, если створку выворотите.
– Капитан Зараки, ну мы все равно уже пришли! Ну нельзя же сидеть сиднем, нужно же как-то развлека-а-а-аться, общаться, например, с окружающими! Давай, разожми пальцы!
– Я их в следующий раз на твоем горле сожму, ублюдок!!! Отпусти немедленно!!! Убью на хрен!!!
– Какой-то он нервный нынче, - откровенно забавлялся Роз, стоя в дверях.
– Хоть на чае сэкономим, - буркнула Хиори, перепрыгивая композицию.
Жизнь входила в нормальную колею.
Прошли долгие недели, прежде чем Урахара снова появился за соседскими воротами. Передал узелок первому изловленному офицеру, вежливо распрощался и исчез, как будто его и не было.
Зараки пришел под вечер, вынес створку, хмуро уставился на Урахару.
– Какого хрена?
– А, капитан Зараки! – просиял Урахара, ныряя куда-то за стол. – У меня для тебя есть кое-что. Через третьих лиц, – выволок он оттуда маленькую плоскую коробку, – не передашь. Вот! – торжественно водрузил он на стол свою добычу.
Зараки открыл коробку и еще более мрачно изучил гордого собой хозяина.
– Ты издеваешься? Что это за фигня?
– Питомец! – важно воздел палец Урахара. – Ухода не требует, питается реяцу. Вы с ним похожи, так что, думаю, сойдетесь.
– Что за... – Зараки протянул руку к черной тряпке, лежащей в коробке. Тряпка взвилась и щелкнула двумя рядами желтых челюстей. – Тебе убить его надо? Самому не судьба?
– Вот еще! – отобрал Урахара коробку. – Я его еле вывел! Такого, – он ласково погладил коробку по черному боку, – больше нигде нет. Он способен отъесть сейчас чуть меньше половины реяцу капитана. Со временем, впрочем, он будет расти и питаться активнее. Если носить непосредственно на теле, может уменьшить атакующую мощь...
– Ты издеваешься?!! – взвыл Зараки. – Если тебе нужна еда для этой хрени, ищи ее в другом месте!!!
– Еда? – улыбнулся Урахара, осторожно поводя пальцем над тряпицей. Тряпица оставалась неподвижной, пока кончик пальца не вспыхнул красноватым огоньком, который тут же скрылся в масляной черноте. – Я узнаю, что ты идешь ко мне, как только ты покидаешь территорию своего отряда. Твои перемещения любой мало-мальски чувствующий реяцу может отследить по всей территории Сейретея, не прибегая к кидо. Впрочем, ты и не стремишься подкрасться к врагу. Ты не сдерживаешься, – Урахара отобрал палец у своей зверушки и посмотрел на гостя. – Это хорошо.
– При чем здесь это?
– Для тебя есть сейчас три варианта. Первый – вот сейчас заняться самодисциплиной, научиться контролировать реяцу, соотнести ее с реяцу окружающих, умерить силу и аккуратно ее дозировать. Иными словами, лишиться всего, что сделало тебя капитаном. Второй – оставить все как есть и ждать, пока силу и ярость все высосут тоска и отчаяние. Финал такой же. И третий – подумать, где ты будешь его носить. Так, чтоб в случае чего можно было снять одним движением. Я не требую ответа сейчас. Подумай.
Зараки взял двумя пальцами тут же радостно клацнувшую зубами тряпицу.
– Глаз оно мне не выжрет?
– И кому я это предложил? – вздохнул Урахара, разливая чай.
Название: Звуки музыки
Автор: escuintle
Бета: Rudaxena
Команда: "Bleashrooms"
Количество слов: 1131
читать дальше
Хирако давно уже снится странный сон, от которого он никак не может избавиться.
Темная комната, заставленная старыми, дребезжащими патефонами, редкие лучи света из ниоткуда, и его лейтенант, Айзен Соуске, с ослепительно белой маской на лице. В прорезях для глаз можно разглядеть блестящий злым огоньком миндаль холодного взгляда, но и только: все остальное скрыто гладкой керамической пластиной. Ровная линия носа и тонкая, полусумасшедшая улыбка, вылепленная неизвестным мастером.
Он, Хирако Шинджи, сидит там, у стены, и каждый раз, каждую ночь Айзен входит в комнату, взмахивает длинными руками, и разномастные патефоны, как по команде, начинают играть. Скрип тонких игл смешивается с одной мелодией, которая льется из каждого инструмента, с ее безжалостным джазовым мотивом, который рвет изнутри, а Соуске просто стоит, напряженно расставив ладони, смотрит на капитана холодно, зло и смеется. Его смех льется из прорези безумной улыбки, обозначенной на маске, и Хирако помнит, как в этот момент сна он всегда начинает кричать, сводимый с ума идеальным сочетанием страшной мелодии и громкого, истеричного хохота. Он впивается пальцами в собственную голову, ощущая, как что-то отвратительно мокрое касается ладоней. Он чувствует запах крови, раздирает руками густые пшеничные пряди, пачкаясь липкой красной жижей, и жмурится, пытаясь хоть как-то сбежать от происходящего. Айзен же в какой-то момент опускает руки, тем самым останавливая музыку, снимает с лица маску и в наступившей тишине, в пронзительно спокойной и смертельной тишине произносит одну только фразу.
- Все будет хорошо, Хирако-тайчо.
Шинджи поднимает тяжелую голову, смотрит на Соуске и широко распахивает глаза: лицо под маской у Айзена такое же, как и сама маска, – гладко-белое, с безумной линией улыбки, и только глаза блестят живым огоньком ненависти и властности.
После этого он просыпается, кое-как живет очередной день, выливая на собственного лейтенанта все свое презрение и поздно ночью снова ложится в кровать, чтобы в очередной раз провалиться в темный мир глухой комнаты, скрипучих патефонов и Айзена Соуске с его безумной, мертвой улыбкой.
***
- Тайчо!
- Отвянь, чудовище, у меня дела.
- Тайчо!
- Я на тебя кипу отчетов повесил, иди лучше ими займись, нечего меня доставать.
- Я уже все сделал.
- Врешь.
- Не вру.
Хирако устало поднимает голову от очередной бумажки, с которой по прихоти старика Ямы надо ознакомиться, и подпирает острый подбородок тонкой ладонью. Внимательно смотрит на улыбающегося лейтенанта и недовольно вздыхает, раздраженный его хорошим настроением. И откуда только энергия берется?
- Тебе чего?
- С днем рождения, тайчо!
- А, ты об этом. День рождения, день рождения… Кому он сдался?
- Вы слишком много ворчите, Хирако-тайчо. А у меня для Вас подарок.
- Знаю я эти ваши подарки. Хиори уже отвесила мне праздничных пенделей. Оставь на столе.
Соуске до отвращения счастливо улыбается, будто кто-то внезапно назначил его капитаном или еще что-то не менее раздражительно радостное случилось, и кладет на край письменного стола завернутый в блестящую бумагу подарок. Шинджи снова склоняется над отчетами и машет ему ладонью, мол, все, миссию свою выполнил, можешь быть свободен, и Айзен, правильно все поняв, скрывается за дверью. Хирако остается только устало вздохнуть и зажмуриться, в очередной раз убеждаясь в том, что все вокруг непроходимые идиоты.
Позже, вечером, вернувшись в свою комнату, капитан не без опаски разворачивает подарок лейтенанта. Свет в его комнате почему-то выключен: страх, или что-то еще – не ясно ему самому. Яркая бумага шуршит, сжимается, и перед взглядом Хирако предстает небольшая музыкальная шкатулка с блестящей крышкой. Шинджи недоверчиво касается пальцами гладких боков шкатулки и медленно, опасливо поднимает крышку. Из нутра деревянной вещицы раздается тихая джазовая мелодия, которая постепенно набирает обороты. Сухопарый капитан вслушивается в нее и застывает, узнавая знакомый мотив. Перед глазами встают десятки рвущихся этой музыкой патефонов, Айзен в белой маске и теснота черной, душной комнаты. Вокруг такая же сгущающаяся темнота – по коже уже начинает бродить липкий ужас оживающего сна. Единственный выход, который видит Хирако, – захлопнуть шкатулку, бросить ее в угол и быстро забраться в кровать, под одеяло. Морфей настигает быстро. И сегодня – никаких снов.
***
Айзен как всегда спокоен и уравновешен. На лице – мягкая, добрая улыбка. Отвратительно.
- Доброе утро, тайчо! Вам понравился мой подарок?
- Иди к черту.
- Тайчо?
- К черту, я сказал.
***
После этого проходит несколько дней. Затем неделя. Месяц. Хирако Шинджи успокаивается окончательно: дрянная шкатулка куда-то исчезает так же, как исчезает и мучительный кошмар. Он, кажется, даже прибавляет немного в весе и становиться самую чуточку добрее, хотя это почти незаметно: он все так же грызется с Хиори и ругается на Айзена даже тогда, когда тот делает все правильно.
Он даже не замечает, как, запыхавшись, влетает в кабинет всегда собранная Сой Фонг и, ударив ладонью по столу, требует его внимания.
- Что такое? – Шинджи поднимает голову, впиваясь в фигуру Сой недовольным взглядом. Девушка хочет ударить его за показное безразличие, но сдерживается.
- Хирако, Хиори пропала, - говорит лейтенант второго отряда и замечает, как вздрагивают плечи сухощавого Шинджи.
- Куда ее направили? – стараясь не меняться в голосе, спрашивает он.
- Ты сам знаешь. Туда, где пропал отряд Кенсея, - отвечает Сой Фонг и хочет уйти, но не успевает: длинноволосый капитан срывается с места и выскальзывает за дверь. В воздухе явственно пахнет беспокойством и тревогой – девушка недовольно поводит головой и покидает чужой кабинет, собираясь направиться по своим делам. Когда она выходит на улицу, ей кажется, будто она слышит какую-то странную музыку, но она списывает это на общую путаницу, происходящую вокруг, и срывается в шунпо, чтобы поскорее оказаться в первом отряде.
***
Хирако хочется поверить, что он во сне, от которого не может избавиться, но все, что его окружает, говорит ему: это страшная, холодная реальность.
Он лежит на ледяной земле, вокруг все объяла жуткая, непроглядная тьма – только высокая фигура чуть впереди различается на общем черном фоне. Шинджи с силой заставляет себя повернуть голову – рядом с ним безвольной куклой валяется Хиори, чье лицо затянуто странной белой маской. Он поднимает руку, чтобы коснуться шершавыми пальцами собственного лица, и с ужасом понимает, что на его лице тоже маска. Грубая, страшная и наверняка такая же белая, как и у Хиори. Капитан заставляет себя думать, заставляет себя повернуть голову, чтобы понять, кто стоит перед ним, а чуть после жалеет об этом.
Перед ним стоит Айзен Соуске, лицо которого расчертила длинная, сумасшедшая улыбка, будто бы вылепленная безумным мастером. Его глаза смотрят холодно, властно и с насмешкой, а напряженные руки подняты в немом жесте.
- Все будет хорошо, Хирако-тайчо.
Как только слова слетают с тонких губ лейтенанта, откуда-то сверху, откуда-то сбоку, откуда-то снизу – отовсюду разражается громом та самая мелодия. Шинджи не может понять, что реально, а что нет, только слышит, как безумно хохочет Айзен, и чувствует, как гудящая музыка впивается в его тело. Он хватается руками за голову, кричит, пытается закрыть глаза, но перед ними все еще Айзен и непроглядная тьма. Отключается он только тогда, когда силы окончательно покидают его, когда глаза обессилено закрываются и последнее, за что цепляется взгляд, – гладкая деревянная шкатулка с откинутой крышкой, которая валяется у ног Айзена.
Хирако Шинджи очень хочется верить в то, что когда-нибудь он проснется.
Название: Форма ветра
Автор: Коробка со специями
Команда: Zombie Powder
Жанр: экшен
Рейтинг: G
Персонажи: вайзарды
Примечания: 1) Поливанов; 2) вайзарды над Перл-Харбором; 3) в тексте мелькают старые вечные хиты: Yellow Submarine, Chattanunga Chu Chu, японская народная песня про сакуру; 4) автора заломало гуглить устройство пикирующего бомбардировщика "Ёкосука" D4Y3 "Суйсэй" ("Джуди")
Количество слов: 1390
читать дальше
Синдзи раз сто задавал себе вопрос, зачем ввязался в эту войну.
Нет. Сто — это только сейчас, пока его D4Y3* оставлял далеко внизу двести миль от взлетной полосы «Акаги» до базы Уилер.
Атака на Перл-Харбор началась в 3:23, ее первой волной были двадцать пять пикировщиков лейтенанта Сакамото Акиры. Синдзи не знал этого лейтенанта Сакамото, но надеялся, что тот не закончит так же страшно, как лейтенант Куна Масиро. Или как лейтенант Ядомару Лиза.
Или как лейтенант Айдзэн Соскэ.
Хотя, по большому счету, плевать ему было на лейтенанта Сакамото.
Бомбардировщик шел ровно, не обгоняя, но и не отставая от звена. Какого меноса он ввязался в чужую войну? — снова спросил себя Синдзи.
И снова у него не было ответа.
Черная бабочка на шее затрепетала, захрипела, а потом взвыла:
— Ви олл лив ин ау еллоу субмарин, еллоу субмарин, еллоу субмарин!
— Твою мать! — заорал Синдзи. — Она появится только через двадцать пять лет!
— Я просто хотел поднять вам боевой дух, — смутилась бабочка голосом Лава. — Летите, молчите, мрачные такие…
И тут же приободрила голосом Роуза:
— Ну, нашему капитану-меломану ты его определенно поднял. Давай сначала! Ви олл лив…
— Хотите петь — пойте Чаттанунгу! — отрезал Синдзи.
— Чаттанунгу? — переспросил Лав. — Можно и ее. Падн ми бой, из зет зе чаттанунга чучу?
— Трэк твенти-найн! — звонко подхватила Масиро.
— Бой, ю кен гимми э шайн, — мрачно допела Лиза. — Вообще, вам не кажется, что это непатриотично?
— В смысле? — поинтересовался Роуз.
— В смысле, — отрезала Лиза.
— Ну, мы же японская авиация, так? — пояснил Кэнсэй. — Так какого хера мы поем американские песни?
Впереди показались пока еще смутные очертания острова Оаху.
Из двадцати пяти камикадзе их было семеро. Хати отказался, сказал, что он слишком старый для детских игр. Хиери ответила, что слишком жирный, а потом долго бурчала что-то извиняющееся и пряталась за спину Синдзи, хотя Хати посмеялся и тут же об этом забыл.
Они знают друг друга уже сорок лет. Кто бы мог подумать, что это так много.
— Ой! — вежливо удивилась бабочка голосом Роуза. — Кажется, у меня менос на хвосте. Вступаю в бой!
— Отрубить хвост капитану-ренегату! — скомандовал Кэнсэй. — Лейтенант Куна Масиро, вперед!
— Ну капита-а-ан… — заныла Масиро. — Мне так неудобно разворачиваться…
— Почему это ренегату?! — возмутился Роуз. — Обоснуйте свои обвинения, капитан-две цифры!
Они все еще называют себя теми званиями, но только в шутку, будто издеваясь и не принимая все это всерьез. Если всерьез — никто и никогда не добавит к уже несуществующему званию приставку «бывший».
Если совсем серьезно, Синдзи хотел бы знать, зачем они ввязались в эту чужую войну. Может, это помогло бы ему понять свои собственные мотивы.
— Капитан разведки Роджер Оторибаси, то есть Фишбридж! — скомандовал Кэнсэй. — Я, ваш адмирал, Джон Смит, приказываю вам контратаковать этих узкоглазых макак, покушающихся на наш солнечный Перл-Харбор!
— Фишбридж! — захохотала Масиро. — Роуз Фишбридж! Агент 003!
— А это будет через двадцать один год… — Синдзи прижал ладонь к шее, и голоса в бабочке затихли.
Он вспомнил тот момент, когда эти придурки решили, что будут участвовать в игре.
— Ладно. У меня есть знакомые в армии, — отозвался Роуз.
— Отлично, я подделываю анкеты, — кивнула Лиза.
— А что, туда берут женщин? — усмехнулся Кэнсэй.
— Капитан, ты дура-а-ак! — воскликнула Масиро.
— Значит, все пойдем, — подвел итог Лав.
— Кроме меня, — возразил Хати. — Я слишком старый для этих игр… Помашу вам со взлетной полосы «Акаги».
— Чтобы фальсифицировать эти восемь анкет, понадобится изрядное чувство юмора, — подвела итог Лиза.
У Лизы Ядомару, впрочем, чувства юмора так и не обнаружилось. Всех восьмерых она записала как Ямато Момотаро. И мужчин, и женщин. Оглядела суровым взглядом из-под очков и недрогнувшей рукой вывела: возраст семнадцать лет, стаж — двести летных часов. Роуз начал считать на пальцах годы их новой жизни, насчитал больше сорока; не сдержался, заметил:
— Наверное, Лиза-тян снова хочет почувствовать себя семнадцатилетней девушкой.
— Семнадцатилетним парнем, — возразила Масиро и зевнула.
Лиза дернула уголком рта, собрала все анкеты и молча вручила их Роузу.
Это был первый в их жизни момент свободного решения. Когда не давил долг, не подгоняло время, не напрягала честь. Просто чужая война.
— Я докажу, что я не ренегат Роджер Фишстоун! — воскликнул Роуз.
— А кто? — полюбопытствовал Лав.
— Простой японский парень Ямато Момотаро! Сакура! Сакура! Яёй но сора ва…
— Миватасу кагири касуми ка, — подхватил Кэнсэй. — Эх, душевно-то как! Кстати, подлетаем к Перл-Харбору.
— Хентай ка? — напела Лиза. — Ньой зо изуру…
— Кумо ка, — засмеялась Масиро. — Опять ты со своей хентайной мангой, Лиза!
— Синигами ка, — пробормотал Роуз. — Эй, Синдзи, будь осторожен, к тебе летит синигами!
— Пошел ты, — ответил Синдзи и аккуратно сбросил бомбу над аэродромом, пока еще спящим, но уже ощетинившимся десятками самолетов.
Бомбардировщик толкнуло вверх, вибрация прошла по кабине, заставляя неприятно дрожать кости, Синдзи мотнуло вперед. Сквозь трещины, ползущие по мутному стеклу, он увидел черную фигуру в развевающейся форме. Меч указывал прямо на кабину пилота.
— Смотрите, взлетел-таки, красавец! — крикнул Кэнсэй. — Захожу сверху!
— Берем его в клешни, Масиро! — отозвался Лав. — Я справа!
Синдзи пер прямо, на всех своих девятистах шестидесяти метрах в минуту, щурясь от хлестких ударов ветра, он видел — или ему казалось, что видел — белую повязку на плече синигами и черную цифру «пять». Что-то изменилось в нем, небо над Перл-Харбором замкнулось, не было больше ни кабины самолета, ни чужой войны, ни сорока лет новой жизни.
Очки синигами блеснули, отражая алый отблеск рассвета — как глазницы, залитые кровью.
— Эй, Синдзи! — захрипела бабочка. — Катапультируйся, идиот!
— Достали…
Синдзи досадливо хлопнул рукой по все никак не затыкавшейся наклейке. Попытался вспомнить, что нужно сделать, чтобы выключить коммуникатор, Урахара вроде объяснял. Мысли рассеялись.
Белая маска пустого пеной наползала на лицо, но странно, она не мешала обзору — наоборот, теперь Синдзи мог видеть все — сверху, снизу, по сторонам.
Только почему-то он не мог отделаться от мысли — где же Хиери?
Хиери, которая хотела летать.
Хиери, которая потащила их на эту чужую войну.
Хиери, которая…
— Я хочу летать, — сказала Хиери. — Синдзи, ты же со мной? Синдзи. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-Синдзи! А то я тебе так вмажу, что потом будешь ползать, как черепаха!
— Нам бы перебраться в более безопасное место… — засомневался Синдзи.
— Никуда не хочу перебираться, — ответил Урахара. — Мне и тут хорошо. А вы, конечно, можете.
— Ждешь, пока кот с неба упадет?
— Ну и что, — сказал Урахара.
— Синдзи, ну давай! — Хиери насупилась, отвернулась.
— Сейчас она тебя ударит, — заметил Урахара и на всякий случай придвинул к себе колбы с реактивами.
— Кто бы говорил, — ответил Синдзи. — Ладно, Хиери, не злись. Завтра мы пойдем летать.
— И заодно обкатаете мои новые гигаи.
Где же Хиери?
Синдзи обшаривал небо своими новыми глазами, глазами синигами-пустого, и нигде ее не было.
— Эй, Синдзи! — ожила бабочка. — Хирако Синдзи! Ямато Момотаро! Ты слышишь меня?!
Самолет нырнул, по кабине пробежала дрожь, и что-то грохотало и оглушительно лязгало, падало сверху, и чужая, знакомая реяцу хлестала ветром.
— Тупой Синдзи! Хватит дурить! Катапультируйся! — орала бабочка.
Вокруг все взрывалось, а снизу поднимался огонь и клубы дыма.
Айдзэн улыбнулся, кивнул и принял боевую стойку.
Странно, что никто его больше не видел. Хотя — ничего странного. Это же Айдзэн, нужно всей душой его ненавидеть, чтобы смотреть сквозь его иллюзии.
Синдзи потянулся за мечом. Хаори крыльями хлопало в воздухе, волосы швырнуло в глаза.
— Странно, — сказала Лиза. — Вот если бы я планировала эту операцию, то выбрала бы целью не столько аэродромы, сколько нефтехранилища и ремонтные мастерские. И подводные лодки.
— Это бы заняло больше времени, — ответил Роуз. — Их главнокомандующий ставил на скрытность и скорость. Так что все правильно.
— Камикадзе, да? — вздохнула Лиза.
— Ну, с нами этот ветер стал чуть более божественным.
Он бросился вперед, Айдзэн отшатнулся, перехватывая меч, но не контратакуя. Рассветное небо затянуло дымом, свистели снаряды, а когда на Айдзэна упала густая тень самолета, Синдзи ударил.
Меч вошел в грудь Айдзэна, тот вздрогнул — и начал таять, ветер словно обгладывал его, раздирая на части. Под ногами пружинил металл. Синдзи стоял на носу самолета, в пустоте полного безветрия. Не было ни звука, ни движения. Только пробивалось что-то, словно сквозь вату, словно сквозь костяную маску, сквозь черную бездумную ярость пустого.
Что-то…
— Синдзи, прекрати немедленно, идиот! — отчаянно кричала бабочка. — Ты совсем спятил?!
— Хиери, — сказал Синдзи.
— Ненавижу тебя, тупица, — бабочка всхлипнула.
— А ты Айдзэна не видела?
— Хирако Синдзи! — бодро воскликнула бабочка. — Вызываю капитана Пятого отряда Хирако Синдзи!
— Иди в жопу, агент 003, — ответил Синдзи, качнулся назад и упал спиной в небо.
— Этот Ямато Момотаро, — сухо сообщила бабочка, почти не слышимая в реве ветра. — Показал всем нам пример халатности и безответственности.
— Проебал самолет!
— И гигай.
— Урахара будет нудеть и жаловаться, как старый дед.
— …поэтому в качестве дисциплинарного взыскания этот Ямато Момотаро полетит за нами своим ходом до самой Йокогамы.
— Как дикий гусь, ха-ха.
Синдзи открыл глаза.
Над ним пролетали самолеты, разрывая пелену дыма. Под ним разгорался рассвет. Почему люди ввязываются в чужую войну?Теперь у Синдзи был какой-никакой, а ответ: чтобы на время забыть о своей.
— Дикие гуси? А что, правда, махнули во Французский Легион!
— Семь Жаков Дюбуа?
— И Хати восьмой!
— Идиоты… — вздохнул Синдзи. — Но он хотя бы уже существует.
*пикирующий бомбардировщик "Ёкосука" D4Y3 "Суйсэй" ("Джуди")
Название: Мечта, реальность и снова мечта
Автор: plohoyaodvokat
Команда: Грибы-Шинигами
Персонажи: ОМП, Бьякуя
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Количество слов: 1294
читать дальше
Рядовой шестого отряда Исао Санноскэ точно знал, что все на самом деле гораздо приземленней, чем ему до сих пор казалось.
И это знание с прошлого вечера не давало щуплому угрюмому пареньку покоя.
...Его род был славен тем, что много поколений назад глава его удостоился чести прикрывать в тяжелом бою спину тогдашнему Первому. Это была славная смерть. Через два дня чудом спасшийся Первый пожаловал осиротевшей семье Санноскэ такое поместье, что у вдовы мигом высохли слезы.
Отец Исао повторил судьбу предка, но с меньшей славой; по крайней мере, мать много чаще рассказывала о тех, кого не помнили уже и самые старые слуги в доме, чем о тех, кто покинул его недавно.
Исао так и вырос воином пыльных страниц, одиночкой без друзей, но с на редкость достойными мечтами. Поступить в шестой отряд и геройски погибнуть за капитана в бою - наименьшее, что в них значилось. Наибольшим было лично спасти капитану жизнь, донести до лекарей и только тогда, уступив, наконец, слабости от бесчисленных ран, умереть счастливым шинигами.
Академия только укрепила его уверенность в том, что такие, как он, и есть соль земли - помнят заветы предков, званием истинного шинигами дорожат и гордятся. Это означало, что гулящие женщины, попойки с руконгайцами и прочие радости ученичества обошли его далеко стороной.
Каждый, кто его знал, напророчил бы ему отряд, не задумываясь.
Туда его и определили рядовым по истечении семи лет. Там его и ждала, потирая руки, жестокая реальность.
Заканчивался первый месяц его пребывания рядовым вожделенного шестого, а объекта героического самопожертвования все еще не было видно. Даже кончик легендарного шарфа ни разу не промелькнул перед носом Исао во время караулов на воротах, в которые он, как новобранец, попадал чуть ли не через день.
Его новые братья по оружию не говорили ни о чем серьезнее хвастовства духовной силой; пару раз ему показалось, что разговоры резко прерывались с его появлением в помещении, но он не мог бы поручиться.
Пьянствовали и дезертировали к гостеприимным руконгайкам они много более скрытно, но совсем не менее интенсивно, чем бывшие его соученики.
А вчера, когда он осторожно высказал молчаливому напарнику свою печаль по поводу отсутствия капитана, его ждало потрясение.
То состояние, в которое его вогнало сказанное равнодушным тоном "он же старше нас всех вместе взятых. Умирает, говорят", иначе, чем потрясением, назвать было нельзя.
Ему было известно, что глава рода Кучики и его капитан мудр и убелен сединами, сын его погиб в бою, а о юном внуке ходило невероятное количество равно грязных сплетен, которые Исао счел недостойными запоминания - просто пару раз побил за такое сокурсников в драке на мечах, гордо названной дуэлью, и больше рядом с ним об этом не говорили.
Теперь же, пока он глупо моргал, пытаясь понять, как дальше жить, его спросили, на каком небе он был до сих пор, что даже этого не знает, сказали, что новым капитаном, скорее всего, будет "молодой Кучики, та еще язва", и не очень вежливо попросили закрыть варежку и смотреть на дорогу, а то мало ли, придет этот новый, а охрана про все забыла и друг на друга таращится.
Кучики. Первые. Имя, произносимое шепотом. "Та еще язва". Исао сейчас и стаю дырявых ворон бы проворонил.
Тут и прорвались к сознанию терпеливо выжидавшие своего часа сомнения, которые лучше всего отражало то, что достойный верного вассала поступок - убить на месте сказавшего про язву - будет бессмысленен, потому что тогда бы пришлось убить здесь каждого второго.
Весеннее солнышко весело скалилось с неба, отлаженная система "шестой отряд" довольно сносно обходилась без личного присутствия капитана и лейтенанта, а в голове у одного отдельно взятого шинигами дымилась и клокотала революция, и не было никого, кому было бы до этого дело.
К утру продрогший на воротах рядовой шестого отряда Санноскэ Исао, сжимая в руке бесполезное тяжелое ритуальное копье-яри, точно знал, что все на самом деле гораздо приземленней, чем кажется.
Сменщик чуть ли не силой отобрал копье, выругался беззлобно и отправил спать.
Это Исао спасло. Иначе... иначе он что-нибудь бы сделал. Демонстративно пренебрег бы священными обязанностями, сбежал бы в Руконгай, напился бы, в конце концов.
То, что происходило в его голове, было невыносимо. Поэтому он рухнул на постель, накрылся с головой одеялом, свернулся клубочком, как в детстве, и уснул, впервые даже не сделав попытку поговорить с дзанпакто.
Разбудил его сигнальный колокол и еще крепкий тычок в спину.
- Новый капитан созывает всех!
Вчерашние пьяницы бежали к выходу из казармы, одеваясь на ходу.
В большом додзё в ряд плечом к плечу умещалось человек семьдесят. Небольшая толпа гудела, как растревоженный улей. Запыхавшийся Исао угодил в конец второго ряда, аккурат за тем худородным (всего шесть поколений против его пятнадцати!), который несколько раз в неделю гонял новобранцев по плацу. От него разило спиртным.
Исао оглянулся на соседей - ни один из них не был ему знаком. Все они, оторванные от привычных дел, волновались и боялись. Никто из них не мечтал отдать за нового капитана жизнь.
Сзади прошептали, что его светлость любит поспать подольше.
Он резко обернулся было посмотреть в глаза тому, кто позволяет себе такое... да так и застыл, затылком ощутив удар внезапно взлетевшего реацу-фона. Голова закружилась так, будто небо нашло, наконец, путь к земле, и только через несколько очень долгих мгновений Исао с удивлением понял, что остался на ногах.
Нашедшие себя ранее судорожно вытягивались в струнку, пряча глаза, кое-кто поднимался с колен.
Кто-то шел вдоль строя, очень близко к передним, всматриваясь в лица.
Хаори на нем сияло белизной, и белизна сияла в волосах, реацу больше не давила так сильно, но ощущалась как тяжелый клинок света, уходящий в потолок.
- Говорившие обо мне, пусть скажут в лицо. Я ценю искренность.
Он говорил негромко, совершенно не заботясь о количестве слушателей. Его нельзя было не услышать. Слепой без духовной силы, попав в это место, сказал бы, что здесь пусто - семьсот человек изо всех сил пытались дышать беззвучно.
Он прошел больше половины строя и подходил все ближе, Исао из своего второго ряда помимо белых пятен уже мог разглядеть волосы цвета воронова крыла, идеальность осанки и два бокена в левой руке... но Он вдруг остановился.
- Ты, от которого разит, как от свиньи, выйти из строя. Что есть кендо?
Бокен полетел почти без замаха. Худородный поймал его чуть ли не в охапку и неуклюже вылетел вперед, действительно похожий рядом с белоснежным Кучики на упомянутое домашнее животное.
- Я не просил на меня нападать. Я спросил. Что. Есть. Кендо.
Опустив бокен, тот беспомощно приоткрыл рот, закрыл и почему-то начал пятиться. Капитан шел на него.
- В последний ряд.
Лицо худородного было красным, как от удара, он сильно толкнул Исао плечом, пробираясь назад, но Исао этого не почувствовал, как и свой шаг на освободившееся место, потому что Кучики теперь смотрел прямо на него.
Рука в белоснежной перчатке поднялась.
- Ты. Выйти из строя.
Исао поймал бокен с помощью одной только интуиции и вышел вперед на негнущихся ногах.
- Нападай.
Секунды таяли, тишина резала уши, Исао стоял напротив своего капитана и чувствовал, как сбываются мечты, и это было совсем не так, как представлялось, но гораздо более прекрасно, и к меносам всех неправильных и непочтительных - единожды почувствовав этот взгляд и эту реацу, он точно знал, что теперь все будет так, как должно быть.
Он поднял голову и встретился взглядом с Кучики Бьякуей.
- Высшее счастье для меня - умереть, прикрывая вам спину, но я не подниму на вас оружие.
То, что капитан теоретически был безоружен, его почему-то не смутило.
Темно-серые глаза прищурились.
- Санноскэ Исао.
Да будь он хоть десять раз не Санноскэ Исао, его рука все равно сейчас коснулась бы пола.
- Нет, будешь. Есть такое слово - "тренировка", - услышал он спиной, а когда выпрямился, его капитан уже шел прочь.
- Те, кто к завтрашнему дню не сможет устоять на ногах в моем присутствии, найдут своим способностям более полезное для всех нас применение. Те, чей образ жизни недостоин обладателя духовной силы, аналогично. В шесть, на плацу, все, кроме часовых.
Драгоценный шарф, ниспадая с плеч, завораживающе струился следом.
У смерти отдельно взятого шинигами вновь появился смысл.
Вопрос: Которая из работ нравится более прочих?
| 1. Депрессия | 15 | (12.61%) | |
| 2. Звуки музыки | 12 | (10.08%) | |
| 3. Форма ветра | 45 | (37.82%) | |
| 4. Мечта, реальность и снова мечта | 47 | (39.5%) | |
| Всего: | 119 | ||
-
-
22.12.2011 в 21:48-
-
25.12.2011 в 14:11К меносам такой фикшн